Если бы Чарли уехал, Фиона скучала бы по нему, но она понимала его стремление сменить место. Он тоже не желал мириться с будущим, в котором не было ничего, кроме работы на износ. Почему такой должна быть ее судьба? И судьба Чарли? Потому что они бедные? Бедность — не порок; сам Господь был бедным и принадлежал к рабочему классу, всегда напоминал отец. Отец Диген тоже говорил, что бедность — не грех, но считал, что с этим нужно смириться. Если ты беден — значит, так пожелал Бог, а с Ним не поспоришь. Каждый сверчок знай свой шесток.

Фиона обвела взглядом Монтегью-стрит. Неказистые, закопченные домики с тесными комнатами, тонкими стенами и перекошенными оконными рамами. Она знала, как живут почти все местные обитатели. Номер пять, Макдонохи: девять детей, вечно голодных. Номер семь, Смиты: отец игрок, мать не вылезает из ломбарда, а дети бегают без присмотра. Номер девять, Филлипсы: бедные, но уважаемые. Миссис Филлипс никогда не улыбается и всегда моет крыльцо.

Неужели это ее шесток? Черта с два! Она об этом не просила. Пусть свой шесток знают другие. Она найдет себе другой, получше. Точнее, они с Джо.

Джо… Воспоминание о том, чем они занимались в переулке вчера вечером, заставило ее улыбнуться. Когда девушка думала об этом, ей становилось тепло, а думала она об этом постоянно. Фиона пошла в церковь, собираясь во всем признаться отцу Дигену, но по дороге решила, что это его не касается. Ничего плохого они не сделали. Конечно, священник скажет, что это грех, но она-то знает, что это не так. Ведь это же Джо…

«Что это со мной?» — думала она. Так поступать было нельзя; о таком даже думать не следовало. Но через минуту снова представляла себя наедине с Джо, вспоминала его поцелуи и запретные прикосновения. Неужели так всегда поступают перед этим?

Представление о дальнейшем у нее было самое смутное. Она слышала, что в это время мужчина сильно толкает, но почему? Потому что не лезет? А если не лезет, значит, это больно? Ах, если бы кто-нибудь рассказал! Подруги знали не больше ее, а она скорее умерла бы, чем спросила об этом Чарли.

Подошел Сими, привалился к ней и зевнул, глаза у него были сонные. Наступил мертвый час. Фиона собрала кубики, отвела брата в дом и уложила в гостиной. Мальчик уснул раньше, чем сестра успела снять с него ботинки. Фиона на цыпочках вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

Чарли не было. Дядя Родди ушел в пивную. Эйлин спала наверху. Даже мать с отцом легли подремать, как делали каждое воскресенье. Чарли с Фионой прекрасно знали, что в это время им мешать не следует.

У нее был по крайней мере час. Можно было выпить чаю и почитать. Прогуляться по Коммершл-стрит и полюбоваться витринами. Навестить подруг. Фиона стояла в коридоре, гадая, как ей поступить, но услышала стук в дверь и открыла.

— Добрый день, миссис, — сказал молодой человек, стоявший на крыльце. — Фрукты-овощи нужны? Репа? Лук? Брюссельская капуста?

— Тише, балбес! Разбудишь брата и весь дом, — ответила обрадованная Фиона. — Ты сегодня рано. Что, плохо торгуется?

— Плохо? Нет, просто… просто закончил пораньше. Закончил и решил немного прогуляться. Вдоль реки, — широко улыбнувшись, ответил Джо.

«Слишком широко, — подумала Фиона. — Никогда он не заканчивает пораньше. И не ходит на реку. Тем более по воскресеньям, когда после трудового уик-энда язык на плече. Тут что-то не так».

— Пошли, — сказал Джо, потянув ее за руку.

Он шел быстро и молчал. Фиона не сомневалась, что у него что-то на уме. Что случилось? Очередная ссора с отцом? Она волновалась, но не хотела начинать разговор первой. Всему свое время.

У Старой лестницы было тихо.