— Падди, — сказала она, негромко похлопав ладонью по столешнице. — Падди…

Он посмотрел поверх газеты в большие зеленые глаза жены.

— Да, Кейт. Что, Кейт?

— Тебе следовало бы приструнить их. Шляются где-то и не дают тебе поесть. А меня заставляют стоять и ждать.

— Они придут с минуты на минуту. Давай начнем. А если обед остынет до их прихода, пусть пеняют на себя.

— Дело не в обеде, — призналась она. — Мне не нравится, что они бегают по улицам, когда вокруг убивают людей.

— Неужели ты всерьез считаешь, что Уайтчеплский Убийца может выйти на промысел средь бела дня? И погнаться за таким крутым парнем, как Чарли? Бог свидетель, через две минуты общения с нашим сыном убийца повесится сам. А о Фионе и говорить нечего. Помнишь, что случилось с этим задирой Сидом Мэлоуном, который пытался подстеречь ее в переулке? Она сломала ему нос. Детине, который был в два раза больше ее.

— Да, но…

— Кейт, в газете пишут про Бена Тиллета, который организовал тред-юнион рабочих чайных складов. Вот послушай…

Кейт с укором посмотрела на мужа. Если бы она сказала ему, что горит крыша, то получила бы тот же ответ. Она не хотела слышать, о чем пишут в газете. Разговоры о тред-юнионах пугали ее, а упоминания о стачках приводили в ужас. Миссис Финнеган выбивалась из сил, чтобы прокормить мужа, четверых детей и жильца. Если объявят стачку, они просто умрут с голоду. А тут еще рядом бродит на свободе убийца… Уайтчепл всегда был опасным местом, где бок о бок жили кокни, ирландцы, поляки, русские, китайцы и куча других. Богатых здесь не было; район считался рабочим. Многие пили. Преступники тут водились, но это были главным образом воры. Иногда они убивали друг друга во время пьяной драки, но женщин в Уайтчепле никогда не резали.

Видя, что Падди продолжает читать, Кейт встала, подошла к плите, перевернула сосиски, жарившиеся в масле, и залила их тестом из миски. Тесто зашипело, растеклось по краям сковородки и начало шкворчать и пузыриться. Кейт улыбнулась. Тесто было пышным и обещало зарумяниться на славу. Вот какие чудеса делает чашечка эля! Она сунула сковородку в духовку и начала готовить картофельное пюре. Тут входная дверь распахнулась настежь, и в коридоре послышались легкие шаги дочери.

— Привет, ма. Привет, па, — весело сказала Фиона и положила в стоявшую на каминной полке старую банку из-под чая свое недельное жалованье за вычетом шести пенсов.

— Привет, милая, — ответила Кейт, оторвавшись от миски.

Падди что-то проворчал из-за газеты.

Фиона схватила фартук, висевший на крючке задней двери, завязала тесемки на талии, полюбовалась на младшую сестренку Эйлин, славшую в корзине рядом с плитой, потом наклонилась к четырехлетнему Симусу, который сидел на половике и играл в солдатиков, и поцеловала его.

— А теперь ты меня.

Рыжий и озорной Симус прижался губами к ее щеке и громко чмокнул.

— Ох, Сими! — воскликнула она, вытирая щеку. — Так нельзя! Кто тебя этому научил?

— Чарли!

— Само собой… Ма, чем тебе помочь?

— Можешь нарезать хлеб. Потом накрыть стол к чаю, а отцу налить кружку портера.

Фиона взялась за работу:

— Па, какие новости?

Падди опустил газету:

— Тред-юнионы. Число их членов умножается с каждым днем. Вскоре ими станут все жители Уоппинга. Попомни мои слова, не пройдет и года, как начнется стачка. Тред-юнионы спасут рабочий класс.

— И как они это сделают? Добьются того, что нам станут платить лишний пенни в час? Чтобы мы умирали с голоду медленно, а не сразу?

— Не начинай, Фиона… — предупредила Кейт.