— Имей в виду, — сказали ему, — доллары фальшивые — это для тебя еще одна статья.

Составили протокол, когда уже совсем стемнело.

Аслана приволокли в какое-то казенное помещение и там продолжали избивать, только теперь это были другие люди.

Эти, новые, били с какой-то непонятной Аслану звериной радостью, словно душу отводили…

Били его и приговаривали:

— Это тебе за Минутку, теперь за Витька, — за всех наших братьев, которые там погибли, за наш район, это — за Заводской, а это — за Старопромысловский…

Он провалился в черную пустоту…

Очнулся от новых побоев.

— Что теперь с ним делать? — переговаривались они.

— Может, перевезти в ИВС?

— Куда? — не расслышал от ударов голоса своего «коллеги» один из палачей.

— Баран, — ответил первый, — в изолятор временного содержания.

— Далеко?

— Рядом, в Химках, — бодро ответил третий, успевший отдохнуть от изнурительного избиения чеченского «врага».

— Давай вставай! — Это уже было обращено к Аслану.

Но Аслан не мог держаться на ногах. Его челюсть была выбита. Он не мог вздохнуть — так резко болели грудь, спина, почки, бока.

Дежурные в ИВС отказались принимать его в таком виде.

Тогда у них возникла новая идея:

— Отвезем его на Восьмого Марта…

— Он же все слышит! — Второй заметил, что Аслан шевельнулся.

— Сейчас забудет, — ответил первый.

После чего его снова «погрузили» в тьму беспамятства. Аслан пришел в себя все в том же «газике». Он уже не понимал, утро сейчас или вечер, в глазах было темно, он думал только об одном: «Быстрей бы убили…»

Но, судя по всему, это в намерения палачей не входило. Везли его долго, часа два, по крайней мере, так казалось Аслану. Наконец «газик» остановился у больших железных ворот. Это оказалась больница.

Его бросили в коридоре, а сами палачи пошли в кабинет, из которого врач так и не вышел, чтобы взглянуть на больного.

— Господи, — склонилась над Асланом проходящая мимо санитарка-старушка, — кто же это тебя так?

Аслан не смог ответить. Открылась дверь кабинета, палачи вышли со справкой, очевидно, той, которая была им нужна.

— Может, помочь чем, сынок? — Старушка пыталась вытереть кровь на лице лежащего на полу Аслана.

— Иди, мамаша, по своим делам! — грубо скомандовал один из палачей и оттолкнул старушку. — Нечего наркоманов жалеть!

Старушка с жалостью посмотрела вслед утаскиваемому палачами Аслану, покачала говолой:

— Господи, когда же все это кончится!..

— Гляди не болтай у меня, — оглянулся один из палачей, — а то для тебя прямо сейчас все и кончится…

Второй засмеялся. Очевидно, это была шутка.

— Куда теперь? — спросил первый, когда они вышли во двор больницы.

— Петрович сказал, челюсть надо ему вправить, — другой показал в неведомом Аслану направлении — туда.

«Заботятся, гады», — мелькнуло в сознании Аслана.

Тащили его недолго. Новое помещение находилось неподалеку от больницы. Аслан увидел только белый халат, белую маску на лице костоправа, который собирался вправить ему челюсть, и потерял сознание от острой боли, пронизавшей все его тело…

Пришел в себя он на бетонном полу. Боли он уже не чувствовал. И не думал о том, что с ним вообще будет дальше.