Я от столь приятной неожиданности буквально подскочил на месте, приняв сидячее положение. Вернее, полусидячее. Оперся спиной о грядушку кровати. Правда, еле успел поймать Комарову, которая чуть не свалилась на пол. Гостиничная постель не совсем подходит для совместного времяпрепровождения в позиции «плечо к плечу». Гораздо удобнее, когда Александра — сверху. Ну, или наоборот.

— Да… — я продолжил свой рассказ. — Смерть Ершова сразу определили, как насильственную. Ему что-то вкололи. Видимо, такую же «болталку». Хотели разговорить. По составу сильно похоже на средство, которое в подобных случаях используют наши американские «друзья». Дальше — варианта два. Либо переборщили с дозой, либо, что более вероятно, он сам принял убойное зелье. Успел, возможно, сунуть за щеку. Не знаю. В любом случае, сделал это быстро. Во рту, на десне, нашли царапины. Скорее всего, специальная ампула. Но, что именно это было, сложно определить из-за сыворотки, которую использовали гости. Виктор Николаевич понимал, разговор не должен прийти к откровениям. Это — полное фиаско. Все годы, которые он посвятил тебе, перечеркнула бы такая беседа. Список нелегалов — его козырь. Да и потом, Ершова в любом случае в живых не оставили бы. Версия, что он сам сделал выбор, более вероятная. Твой дед в последнее время ждал этого? Верно? Конкретно ждал.

— Да… — Комарова тоже приняла сидячее положение. Только в отличие от меня, устроилась на край кровати, сложив ноги по-турецки. Чтоб не смущать мой взор обнаженкой, подтянула покрывало и замоталась им. — Дед перед смертью стал какой-то напряженный. А потом вообще выбрал специальный знак, который означал бы, пришла беда. Я не придавала этому особого значения, если честно. Мы всю жизнь ждали этой беды. Сколько себя помню. И всю жизнь было тихо. Спокойно ходила в школу, спокойно ездили летом за город. Даже в пионерском лагере была несколько раз, хотя это по моей настойчивой просьбе. Дед даже туда боялся меня отпускать. И вдруг… Пришла, а он лежит. И знак тот самый. След от укола я видела. Сразу осмотрела.

— Кого? — я изумленно посмотрел на Комарову. Прикалывается, что ли? Ей же было всего-ничего лет. Только восемнадцать исполнилось. Она хочет сказать, будто сама, лично, увидев мертвого Ершова не впала в панику, а спокойно осмотрела тело?

— Деда, конечно. Надо было понять, насколько все плохо. Знак сразу увидела. Тот, о котором договаривались, но… Я должна была проверить.

— Ну, ты… даешь… У тебя железные яйца, Александра Сергеевна, — я покачал головой, сам не понимая, что испытываю в этот момент. Восхищение или шок.

— Да ничего там не железное… — она опустила голову и посмотрела на свои руки, сцепленные в замок. — Рассказывай дальше. Что было?

— Дальше… Дальше, как и говорил, все встали на уши. Сама понимаешь, к Ершову в гости приходил не Комитет. Значит, это была одна из недружественных нам организаций. Предположительно, все-таки ЦРУ. И тут еще ты пропала после похорон. Первая версия — забрали. Его убили, а тебя, выждав время, прихватили с собой. Очевидно, Виктор Николаевич не раскололся. Но не совпадало. Время его смерти — одиннадцать часов утра. Тебя заметили соседи, как ты пришла после школы. Чуть позже обычного. Заходила в фотоателье. Соответственно, застать гостей не могла. Видеть их тоже не могла. На кой черт ты тогда ЦРУ? Никто же не думал, что дед из тебя коммандос сделал. Тем более, что список агентов рассказал. Он грамотно подошел к этому вопросу. Надо отдать должное. Вся твоя многолетняя подготовка выглядела, как обычное воспитание.