— Вынужден согласиться. — Михаил задумчиво перелистывал содержимое папки. — С этой стороны, к сожалению, не зайти. Потеряем кучу времени. Нужна зацепка.

— Ивашова что-то не видно, — заметил Николай.

— Не видно, — согласился майор. — И тем не менее он есть. — И рассказал об отдельном поручении молодому сотруднику. — Это к вопросу о необходимой нам зацепке.

— Нас ожидает гражданка Никанорова? — пошутил Косых. Кинофильм с Натальей Гундаревой за четыре года посмотрели, наверное, все. — Считаете, она могла что-то увидеть или услышать?

— Я этого не исключаю. Она могла видеть лица, слышать голоса. В этой связи ее жизни может угрожать опасность. Вероятность небольшая, но пренебрегать ею не стоит. В дальнейшем надо убрать оттуда нашего человека, а поставить милиционера — желательно не любителя поспать. Рано или поздно Никанорова очнется, а там уж поглядим, будет ли от нее польза. Милицейские сводки по городу просматривали?

В сводках за прошедшую ночь ничего интересного не значилось. А вот через час прошла информация о трупе! Оперативники уголовного розыска выехали на место происшествия. Новость о том, что работать придется с КГБ, повергла их в уныние. Данное происшествие могло не иметь отношения к делу. Люди умирали всегда и, к сожалению, будут это делать, как ни запрещай. Смерть носила явно неестественный характер — об этом органы сообщили сразу. Погибший — некто Озинский Владимир Михайлович — проживал в отдельной квартире на улице Фрунзе — примерно в центре городка.

«Пусть ничего не трогают! — оживился Кольцов. — И немедленно собрать информацию о погибшем».

Погибший проживал в добротном трехэтажном доме, окруженном кустами акации и пирамидальными тополями. Первый этаж, угловая квартира, сравнительная уединенность. Жизнь вокруг подъезда не кипела, детская площадка располагалась в соседнем дворе. Лавочек у подъезда тоже не было. Майор с капитаном прибыли на «Жигулях» третьей модели, оснащенной аппаратурой беспроводной связи «Алтай». «Волга» местным чекистам не полагалась — рангом не вышли. Протиснуться к подъезду оказалось невозможно — слишком узкий проезд. Пришлось вставать на обратном торце и идти пешком. У подъезда курили молодые оперативники, изучили предъявленные документы, назвали номер квартиры. Одно из окон двухкомнатного жилища выходило на торец дома. Криминалисты заканчивали работу. Тело, как и просили, пока оставили. Пожилой эксперт с сигаретой в зубах стащил с покойника простыню. Жертве было около шестидесяти, грузный, рыхлый, одетый в трико и домашнюю рубашку. Он лежал на полу у продавленного дивана, даже в смерти какой-то напряженный, пальцы растопырены, согнуты в суставах. Лицо исказила судорога. Рядом с телом валялись разбитые очки с обмотанной изолентой оправой. Не заметить синеватый кольцевой след на шее было просто невозможно!

— С момента смерти прошло навскидку часов десять-одиннадцать, — сообщил эксперт и с опаской потянул носом. Трупный запах, невзирая на жару, пока не чувствовался. — То есть от полуночи до часу. Были гости, которые прибрали после себя и даже вытерли все поверхности, к которым могли прикасаться. Сидели, разговаривали — сначала на кухне, где в сушилке стояли три невысохшие чашки, потом перебрались в комнату. Видимо, беседа пошла не по плану…

— Уверены, что были гости, а не гость? — спросил Михаил.

— Практически да, — кивнул эксперт. — Потерпевшего задушили предположительно плотным шнурком, который забрали с собой. Душили сзади — разрешите не объяснять, почему мы так решили? Полагаю, он разговаривал с человеком, который сидел вот здесь, за столом, лицом к жертве.