Хуй его знает. Я вырубил Дэйва, когда мы поднялись на ноги. Он забыл. Потом я уехал, в Гонконг. Наверно, там не было каких-то серьёзных причин, просто ощущение, что надо сравнять очки. Хорошо, что он не помнит, как я его вырубил.

— Ты меня тогда вырубил, — говорит он. — У тебя всегда был хороший хук правой. Кстати, Мо правду говорил про швы. Одиннадцать, пидорас он. Останется шрам. Рука болит, пиздец.

Я рассчитался с ним, когда вернулся, выручив его там, на уличном бетоне, и отсидев шесть месяцев. Говорю Дэйву, что если хочет, можно съездить в Рединг, разобраться с парнем. А то оборзел ножом махать. Дэйв, с одной стороны, не трус, но с другой и не псих.

— Да фиг с ним. Я сам слишком сильно пошёл на него гнать. Ты правильно тогда сказал, когда мы нажрались и хотели пойти месить того придурка, который бросил вас со Смайлзом в канал, сразу как вы пришли. Месть для идиотов, особенно если всё вышло случайно. Знаешь, парень, который меня порезал, ничего такого не хотел. Буквально только что сошёл с поезда из России и ввязался в разборки. Когда мы с тобой последний раз пили? Черти сколько с тобой не трепались.

Ну да, месяцев шесть точно прошло. Типа того. Шесть месяцев — универсальное наказание.

Люк подходит и Дэйв двигается, он его заметил, только когда тот поставил передо мной кружку и сел. Дэйву нелегко, смесь выпивки и наркотиков, иной рецепт — не хуже билета на аттракцион, голова плавает отдельно от тела, только это не хиповской трип, это обычный вечер в пабе. Ему надо самому разобраться со своими проблемами, но я пытаюсь поговорить с ним, хотя он и не хочет слушать. Он плавает туда-сюда, видит истину и мелет чушь.

— Нет, блин, больше я безоружный из дому ни ногой. Зря я тогда его не взял. Это ты тогда так на меня смотрел после драки у фастфудного магазина, что я решил оставить нож дома. Я думал, у меня паранойя, как ты говорил, но я всегда был прав. По жизни найдётся мудак, который решит на тебя напасть. Больше я эту ошибку не повторю.

И Дэйв выпадает в неадекват, но тайком поглядывает на Люка, который уткнулся в свою кружку. Что-то щёлкает в его мозгу, но он уже слишком далеко отъехал. Трясёт головой.

— Мне пора домой, — говорит он. — Похоже, я перебрал. Он смотрит на Люка.

— Чувак, я тебя знаю?

— Вряд ли, — отвечает Люк.

— Как-то знакомо ты выглядишь.

Дэйв наклоняется ко мне и шепчет в ухо, чётко и громко, он уже не контролирует громкость, Люк наверняка слышит.

— Это кто?

Я ловлю взгляд Люка и понимаю, что ему не хочется связываться, говорю Дэйву, что это друг Чарли Пэриша.

— Пэриш? Какой, на хуй, Чарли Пэриш?

Он знает, кто такой Пэриш, он не раз бухал с ним, может, не знает его имени, я ему объясняю, и он кивает, изо всех сил трясёт руку Люка. Потом замолкает и встаёт, чтобы уйти, его кружка ещё наполовину полная.

— Я домой.

Он доходит до двери, останавливается и смотрит назад, хмурится и выходит в ночь. Дэйв озадачен, теперь лицо Люка будет крутиться у него в голове. Интересно, что он вспомнит завтра утром.

— Мужик не в форме, — смеётся Люк.

Я говорю ему, что это был Дэйв Берроуз, гопник, соульщик и футбольный фанат, он любит одежду, а остальным на неё плевать, но он тусовался с нами, вместе ходили на «подработку», мы так это называли. И если честно, Дэйв смотрит на мир под тем же углом, что и мы, разбирается в музыке и воспринимает её так же, просто когда в нас бурлила энергия, ему интереснее было потрахаться. Он наш человек. Хороший парень.

— Ну что, ещё по одной?

Люк бежит к бару с пятёркой, которую я ему дал, моя очередь угощать. Или ему очень хочется пить, или он алкаш.