Дальвиг оставил потного, взмыленного коня у дверей конюшни. Глупый Хак, сын кухарки, с неизменной улыбкой на лице бросил недоструганную палку и неуклюже кинулся к хозяину.

– Здрасьте, господин! – радушно воскликнул он, но «господин» не удостоил его даже взглядом, бегом проследовав в замок. Он спешил наверх, в маленькую комнату со столом и масляной лампой. В темноте Дальвиг спрятал меч, жезл и дудочку под тощим, бугристым матрасом на своей постели, запалил фитилек и сел за стол, положив перед собой книгу. В священном трепете он перевернул было первую страницу, но не успел даже прочесть, что там написано, – за ветхой дверью раздались шаркающие шаги, и в комнату просунулось встревоженное лицо кухарки.

– О мой молодой господин! – заунывно сказала она. – Где же вы были так долго? Вы ничего не сказали мне, и я не знала уж, что и подумать! Хотела посылать мужа на поиски… Вы ведь даже толком не покушали.

Дальвиг открыл было рот, чтобы дать кухарке гневную отповедь, но в тот же самый момент его желудок зарычал, как раненый медведь. А ведь он и в самом деле не ел с самого утра! Только сейчас он понял, как голоден, и у него тут же закружилась голова.

– Со мной все в порядке. – Скривившись, Дальвиг отодвинул книгу подальше, непроизвольно стараясь укрыть ее от глаз кухарки, однако та была слеповата, а в полумраке видела и того хуже. – Я просто прогулялся. Мне… нужно было съездить в город за одной безделицей. Иди, иди! Принеси чего‑нибудь поесть.

Когда дело касалось еды, кухарка на время забывала все свои страхи и заботы. Умилившись, она пробормотала что‑то вроде: «Ох, проголодались они!» – и исчезла. Дальвиг убрал книгу подальше и терпеливо дождался, пока Хак не приволок большой поднос с тарелками и кружками.. Еда у них была самая простая, хотя иногда и достаточно обильная: в урожайные годы единственная деревня Дальвига могла прокормить их крошечный замок весь год. На сей раз на ужин была каша с маслом, половина жареного цыпленка и кружка с жирным козьим молоком.

Да, казалось, в жизни Дальвиг не ел ничего вкуснее! После ухода Хака он припер дверь вторым стулом, вернул книгу на стол и принялся за ужин, не менее жадно, чем кашу и мясо, пожирая буквы.

На форзаце была нарисована некая гротескная картина, в которой смутно прорисованные черные тени числом три штуки окружали укутанного в подобие пышной шубы человека, сочащегося сиянием. Одна тень целила в сияющего копьем, вторая готовилась набросить сеть, а третья натягивала лук. С острия стрелы катились неправдоподобно крупные капли – очевидно, яд. На первой странице крупно была нарисована эмблема Черной Лиги. Дальвиг лишь победно усмехнулся, едва увидел ее: черная молния, прочертившая зигзагом большой треугольник. На краях треугольника угнездились непонятные знаки, или руны.

Как одержимый Дальвиг метал в рот ложкой кашу и глотал буквы, пожирая их гораздо быстрее, чем ужин. Вкуса еды он не чувствовал: лишь тяжесть в желудке напоминала, что тарелки недавно были полны. Забыв о них, в неверном свете лампады Дальвиг читал и читал мелкие, витиевато выписанные слова. Через некоторое время они начали танцевать странные танцы, сплетаясь и перебегая с одной стороны страницы на другую. Сон и усталость брали свое. Пару раз Дальвиг уронил голову, больно ударившись носом о столешницу. Вокруг расплывалась такая тишина, которой он не слышал здесь ни разу в своей жизни. Будто бы весь мир замер, ожидая от него какого‑то странного и страшного поступка. Может, не сегодня и даже не через месяц… Затих ветер, не шуршали под половицами мыши, не ворочались ласточки в гнездах под крышей, не скрипел в углу всегдашний сверчок. Кругом оглушительно разносился только один звук – шелест перелистываемых страниц.

Первая глава посвящалась учению о Необходимости.