– А-а! – прорычал Энди.

– Вы что, не понимаете? Они знают, что я говорю правду. Этот симпатичный мистер – не помню его имени – со светлыми волосами, который приехал сегодня утром, так вот, он все видел и рассказал им.

– Джулиан Эндерби? – пробормотала Тэсс.

– Его так зовут? Да, думаю, он.

Тэсс пододвинулась к Гвинет поближе:

– Но скажите, что делал Джулиан, стоя на ящике за окном?

Гвинет замерла на полуслове; совершенно другим тоном она произнесла:

– Я… я не могу вам сказать. На самом деле ничего особенного. Просто я кое-что сказала бедняге Бентли, а он – мне. Раньше я не рассказывала об этом полиции, да и с какой стати я должна была это делать?

– Но, дорогая, может, вам следовало рассказать об этом на дознании?

– На дознании? При посторонних?

– Конечно, если только его не отложат.

– Да я скорее умру, чем скажу – даже перед вами, – заявила Гвинет, а затем, видимо не зная, как ей быть дальше, продолжила: – Была причина, из-за которой я зашла в то утро в кабинет поговорить с беднягой Бентли. Я… я испугалась, – продолжала она, чуть дыша. – Понимаете, я сомневалась. Я… знаете… я спала с Бентли прошлой ночью, не приняв… понимаете… мер предосторожности.

Даже в темноте было видно, как ее лицо залилось краской. Она буквально проглотила последние слова.

– Так вот почему, – скрипучим голосом проговорил Энди, – он был в таком приподнятом настроении в то утро!

– Энди! – воскликнула потрясенная Тэсс.

– Понимаете, я не желала и думать о ребенке и хотела сказать ему об этом. Затем и пришла в кабинет. Он вошел, увидел меня и сказал: «Привет, что ты здесь делаешь?» Тогда я ему все и сказала: «Я не предохранялась. Ты не думаешь, что у меня может быть ребенок?» – Гвинет замолчала, а потом просто добавила: – И только он засмеялся, револьвер отодвинулся от стены и выстрелил.

Гвинет расплакалась.

Может быть, из-за нескончаемого дождя гостиная показалась мне еще более холодной. Через весь холл в открытую дверь из столовой доносился шум тарелок. Накрывали стол к чаю.

– Детально изложенная ситуация, – пробормотала Тэсс.

– Детально изложенная Джулианом, – уточнил я.

– Ну-ну! – мрачно заметил Энди.

Гвинет судорожно вздохнула:

– Наверное, я очень глупая? – Она вытерла глаза тыльной стороной ладони. – Я думала, что на самом деле мне нечего бояться, но я всегда боялась и боюсь.

– Конечно, – поддержала ее Тэсс.

– Но самое главное, самое главное то, что теперь они мне верят. Когда я сказала, что револьвер отодвинулся от стены и убил Бентли, они знали, что я говорю правду. Я ужасно себя чувствую. И выгляжу, наверное, ужасно. Я это знаю! Пойдемте со мной, Тэсс, я припудрю нос, а потом выпьем чаю. Что скажете?

Мы с Энди прошли через холл в столовую, тогда как леди отправились наверх. Было видно, что им не терпелось поделиться секретами.

В столовой две маленькие лампочки едва светили в полумраке. Но даже такой свет ослепил нас. Бодрая миссис Уинч, которую совершенно не тронули произошедшие события, подлетела к нам и закудахтала, расписывая питательные свойства блюд на столе. Она звонко шлепнула Соню за то, что та нарезала что-то – не помню, что именно, – слишком большими кусками, и выпроводила ее на кухню.

Нас впервые поили чаем в этом доме, и я с удовольствием принял это предложение, но Энди с неодобрением взглянул на стол. Борясь с самим собой, он все же плюхнулся на стул и вытянул свои длинные ноги.