Намного свободнее большинства крестьян, но тоже не очень просторно.

Дворяне были обеспечены жильем лучше? А это смотря в какое время. Царедворцы Екатерины и Павла, разумеется, жили в отдельных комнатах своих роскошных дворцов. Но это ведь даже не 1% народа, это 1% всех дворян и 0,0001% всего населения России.

Возьмем чуть менее сановитый слой дворян... В наше время усадьбы известных, сыгравших важную роль в развитии культуры людей чаще всего музеефицированы. В Михайловское Пушкина, Ясную Поляну Толстого, Тарханы Лермонтова вовсе не трудно поехать на экскурсию. Барские дома — большие, красивые, всегда из нескольких комнат. В барском доме Михайловского 9 комнат, в барском доме друзей Пушкина Осиповых в Тригорском — 8. А жили в каждом из этих домов по 10—15 человек. Барин, который обитал бы один в собственной комнате, — это скорее исключение из правила, чем само правило.

Об удобствах молчу — мылись в бане, а туалет всегда располагался на улице, злополучная деревянная будочка.

В Европе было получше. Джентльмен мог иметь дом из нескольких и даже из многих комнат, вошло в моду каждому из супругов иметь собственную спальню. Трехэтажный дом Джона Рочестера — десятки комнат, в которых живут несколько человек. Таковы же дома богачей в описаниях Диккенса.

Но и в Европе для 90% населения отдельная комната оставалась недосягаемой мечтой — даже в середине XIX века. Не верите — читайте тех, кто описывал жизнь бедноты в Европе XIX века — в те самые годы, когда Джон Рочестер романтический встречал Джен, упав с лошади.

К концу XIX века и в России появились люди, живущие прямо как сегодня — по комнате на человека. Таковы Турбины у Булгакова, и не случайно Михаил Афанасьевич так нервно относился к квартирному вопросу: он вырос уже в очень неплохих условиях, а после серии «уплотнений» при большевиках жить в отдельном помещении стало почти невозможно.

Но и в начале XX века такая квартирная идиллия — в основном удел обеспеченных горожан, притом чаще всего в Москве и в Петербурге, а не в провинциальных городах. Да и у них эта идиллия не так великолепна, как кажется! «Один в семи комнатах!» — тявкает Шариков на профессора Преображенского. А ведь если разобраться, и в картире Преображенского из семи комнат две — нежилые (смотровая и операционная), а в остальных пяти живут не один человек, а четверо.

Обеспеченность одеждой

Да, конечно, у императрицы Елизаветы было 15 000 платьев. Но столько платьев было только у одной женщины в России — у императрицы. Стоит взять широкие слои даже очень богатых дворян — и мы увидим совершенно иное.

Наталья Николаевна Гончарова была придворная красавица. Любимица императрицы и императора Николая I (как иногда утверждают, его любовница), первая красавица Москвы.

Должность обязывает. Первая красавица Москвы должна была блистать на балах, а для того нужны были наряды. Многие писатели обвиняли Наталью Николаевну в том, что она рвалась к светским развлечениям, хотела веселой светской жизни, требовала новых нарядов и тем самым сломала жизнь своему знаменитому супругу, Александру Сергеевичу Пушкину.

Откровенно скажем: эти обвинения совершенно лживы. Жить в Петербурге Пушкину и самому было важно — чтобы наблюдать за публикацией своих стихов, общаться с издателями... К тому же знаменитый муж Натальи Николаевны очень любил, когда его жена блистала в свете, а потом уезжала с ним, с законным обладателем. А одевал жену вовсе не он, а богатая тетка Натальи, Загряжская.

Но вот любопытный сюжет: после смерти бабушки Наталья Николаевна получает две шубы... Одна — хоть сегодня надевай! Вторую приходится перелицевать — такой покрой вышел из моды.