Народное собрание внимательно рассмотрело просьбу клерухов из Херсонеса, которые писали: «Набеги горцев, скрывающихся в скалах Апсинарии, столь жестоки, что трудно их далее выносить. Ежедневно мы теряем воинов в неравных сражениях. Варвары разрушают наши города и селения. Через несколько лет на Херсонесе не останется ни одного пригодного к несению военной службы мужчины. Особенно злобно настроены варвары по отношению к нашим эфебам. Они угоняют молодых к себе, обращая их в рабство. Девушки тоже подвержены многочисленным опасностям. Варвары лишают их чести, всячески измываются над ними и угоняют в горы. Воистину несчастна Херсонесская клерухия, терпящая несказанные бедствия вследствие постоянного нашествия варваров. Фракияне не обращают внимания на наши жалобы, говоря с укором: «Кто вас сюда позвал? Разве мало вам своей земли? Вы утверждаете, что страна ваша прекрасна, что город Афины прекрасен. Почему же вы не уберетесь отсюда восвояси?» Так отвечают нам фракияне всякий раз, когда мы жалуемся на этих разбойных варваров. А их проксен, некий Талик, сын Феса, даже радуется каждому нападению на нас. Сей проксен – весьма возможно – сам является и соглядатаем тех варваров и соучастником негласным всех возмутительных притеснений, чинимых варварами афинским клерухам. Мы просим Народное собрание о срочной военной помощи, ибо разумные доводы на варваров не действуют…»

Так писали херсонесцы в Афины.

Просьба эта не только была услышана в Афинах, но и уважена полностью и с необычайною быстротою, на чем особенно настаивал Перикл, в качестве стратега. И, таким образом, было решено отправить войска на двадцати триерах и двух грузовых судах. Общее начальствование было возложено на Перикла. Сам себе он выбрал в боевые помощники двух молодых архонтов – Алкмеона и Сокла. Плыл он с решимостью наказать варваров и раз и навсегда отбить у них охоту вершить беззакония в этой цветущей клерухии…

…Эпидемиург Демосфен нарисовал Периклу нерадостную картину разрушений, жертв и страданий. То, что увидел здесь Перикл, соответствовало услышанным от Демосфена рассказам.

В условленный день Перикл высадил своих гоплитов в маленькой гавани деревни Сисмия. То же самое сделали Алкмеон и Сокл в городах Лисимахия и Кардия. И два войска пошли навстречу друг другу, занимая все дороги на перешейке. К ним присоединились клерухи, способные сражаться. Говорят, что даже женщины вооружились дубинками – так велика была их злоба против варваров.

Цель Перикла заключалась в том, чтобы запереть все пути для отступления варваров и истребить их на Херсонесе. Это намерение Перикла было претворено в жизнь, и в течение двух месяцев на Херсонесе не осталось в живых ни одного варвара. Говорят, что по приказанию Перикла были казнены сто сорок взятых в плен. Якобы размозжили им головы по приговору суда клерухов в городе Кардия. Перикл впоследствии это отрицал, так же как и избиение пленных на Самосе. Однако доподлинно известно, что убийства пленных по приговору суда имели место. Был ли в этом злодействе повинен Перикл? Сам он сказал доподлинно так: «Я никогда не видел ничего хорошего в том, что иные убивают обезоруженного врага. Эти действия сами по себе есть не что иное, как каннибализм. Призывая к беспощадным действиям против врага, я всегда взывал о милости к побежденному. Таково мое мнение и сейчас. Таким оно было всегда». Зная характер Перикла, надо считать эти его слова не только достоверными, но и полностью соответствующими его деяниям, его мышлению и высоким помыслам.

Расправившись с врагами на Херсонесе, Перикл спросил эпидемиурга и его помощников:

– Довольны ли вы действиями моих войск?

На что последовал единодушный ответ:

– Да, довольны.