- Яичницу можно жарить. Глазунью, - сообщил он Священнику, свешиваясь в люк. Тот брезгливо поморщился.

Казалось, он не замечал жары, но, приглядевшись, можно было заметить прилипшие к вискам волосы, тронутые пылью. Пыль клубилась в солнечных лучах, проникавших в амбразуры и щели, пылью дышали открытые люки. Пыль легла на лбы и переносицы, оттенила щеки, сделав лица похожими на лица христианских великомучеников.

Свернув на узкую бетонную дорожку, машина остановилась у серых крашеных ворот с выпуклыми рубчатыми звездами и цифрой 108 на створках. Загудело, и створки поползли в стороны.

- Приехали, - сказал Эксперт, выбираясь из люка.

В расстегнутом комбинезоне с закатанными рукавами, высоких ботинках со шнуровкой и солдатской флягой на поясе, ом казался исконным обитателем этой степи, битком набитой дряхлым железом, обломками самолетов и ракет и насмерть пропеченной солнцем. После грохота дизеля, тишину, казалось, можно было пить, как воду. В тишине щекочущими, мелкими пузырьками возникали и лопались степные звуки - бубенчиком заливалась какая-то птаха, посвистывали суслики, столбиками стоящие в траве невдалеке от узкой бетонированной тропки.

Приехавшие направились к открытой двери бункера. Метрах в ста, если смотреть в сторону степи, виднелись туши каких-то машин с торчащими на сплюснутых башнях устройствами, похожими на гигантские зубные щетки. Щеток, обращенных металлической щетиной друг к другу, было по две на каждой башне. Между ними клубились и пульсировали дымные серые комки, внутри которых вспыхивали зеленоватые бесшумные разряды. Священник покосился в сторону машин и перекрестился.

Бункер оказался неожиданно просторным. К удивлению приехавших, посередине помещения стоял покрытый блестящим пластиком стол с расставленными на нем открытыми консервными банками, бутылками коньяка и минеральной воды. Центр стола занимало огромное блюдо жареного мяса. Старательно, капая от усердия слюной с решетчатой морды, гудел допотопный кондиционер, было прохладно.

- Ого! Мы, кажется, попали прямо на банкет! - изумился Журналист. - Вот это по-нашему, хотя не ожидал, признаться.

В дальнем конце бункера отворилась овальная бронированная дверь, и навстречу гостям вышел высокий худой человек в застиранном светло-голубом комбинезоне. Загорелое лицо с выгоревшими бровями над выпуклыми умными глазами, отросшие полуседые волосы делали его похожим на представителя свободной профессии, модного арт-художника или культового режиссера.

«Впрочем, он и есть представитель свободной профессии, - подумал Журналист. - Роспись дымом по стеклянному степному небу, черным и красным по небеленой холстине степи. Объем, запах… Гиперреализм, одним словом. Принимаются заказы. Никакой он не Тарзан, скорее отшельник, типичный обиженный гений. Ему кажется, что люди его не поняли, а на самом деле он им просто не нужен.

Человек подошел к ним, подал каждому сухую, цепкую руку, представился:

- Локшин Павел Викторович.

Журналист с бесцеремонностью, свойственной людям его профессии, подошел к столу, взял бутылку нарзана и, ища, чем бы ее открыть, поинтересовался:

- Скажите, Павел Викторович, это в честь нашего прибытия банкетец или у вас сегодня день ангела?

- Присаживайтесь. - Локшин махнул рукой в сторону стола. Хлеба вот только нет. Одни сухари остались. Нет, молодой человек, - повернулся он к Журналисту, - банкет по традиции как полагается, в честь «Звездного налета».

Сегодня «Звездный налет». Вам повезло, вы будете зрителями и свидетелями. Помнишь, Юра, «Звездный» на С-415? - Он хитро посмотрел на Эксперта. - Ты тогда на «Визире» дежурил. Визир, визир, где цель? Да, кажись, на посадку пошла… - Локшин рассыпался неожиданно старческим смешком.