– Я тебе, бывало, в детстве башку откусывал, – ностальгически сообщил Макар императору.

Когда он поднимался вверх по Пречистенке, начали бить в колокола. В хорошем месте живут родственники Эмиля Осина, мысленно сказал себе Илюшин. Дай-то бог, чтобы пустили в подъезд. Пройду ль дресс-код я, лох позорный, иль с треском вышибут меня?

Проверить это ему не удалось.

– Подождите внизу, – раздался тонкий голосок из динамика домофона, когда он набрал номер квартиры, – я сейчас спущусь.

Илюшин сел на скамейку возле детской площадки. Вскоре из подъезда вышла молодая женщина в уггах, кутавшаяся в розовое пальто, похожее на махровый халат. Не исключено, подумал Макар, что это как раз таки халат, похожий на пальто.

По телефону он представился бывшим однокурсником Эмиля. «Мы делаем альбом о нашем курсе. Можно попросить вас рассказать что-нибудь о вашем муже?»

Вдова Эмиля Осина кивнула ему, глядя сверху вниз, и присела рядом.

– Здравствуйте, Нина. Спасибо, что согласились поговорить.

Бледное лицо со следами недосыпа, волосы, собранные на макушке в небрежную гульку. Она потерла глаза и зевнула.

– Простите! Малыш всю ночь не спал. Зубки режутся. У вас дети есть?

– Двое, – кивнул Макар, вложив в интонацию равные дозы безграничной усталости и незамутненного счастья. – Утром в садик их отвел.

– Хорошего отца сразу видно!

Илюшин смущенно улыбнулся.

– Нина, поговорим об Эмиле? Я бы не беспокоил вас личной встречей, но по телефону все как-то не так получается… не душевно, если вы понимаете, о чем я.

– Я понимаю… понимаю. Что вам рассказать? О семье, наверное, вы и сами слышали…

– Если честно, его родители мне не очень интересны. Мы составляем такие, знаете, неформальные портреты! Факты биографии, характер, привычки – все вместе. Это дает объем, трехмерное изображение, насыщение информационного поля…

Он понес вдохновенную ерунду, зная, что важны не слова, а интонации и темп речи. Нина понятливо кивала.

– Раз вы учились с Эмилем, вы помните, какой он был, – сказала она. – Остроумный! Хлесткий! Бросит мне пару слов – я весь день рыдаю. Эмиль говорил: тот, кто не отличает Феллини от Абеляра, не имеет права на ужин. Ну… приходилось сидеть на кефире. Зато для фигуры полезно.

Нескрываемая гордость, звучавшая в ее голосе, озадачила Макара.

– Может быть, поэтому у него не было друзей, – задумчиво сказала Нина.

– Как не было? – удивился Илюшин.

– На третьем курсе он был влюблен в какую-то девочку, но она не ответила ему взаимностью. А может быть, ответила, но вскоре бросила. Сам Эмиль об этом никогда не упоминал, его родители проговорились. Еще были какие-то приятели… Наверное, из-за девушки они все переругались. – Она заговорила неуверенно. – Вы сами этого не помните?

– Увы. Я же видел его только издалека. Восхищался, точнее сказать…

– Когда мы начали встречаться, он ни с кем меня не знакомил. Сначала я думала, это из-за того, что Эмиль меня стесняется… А потом догадалась, что у него нет никаких друзей. Даже на нашей свадьбе гуляли только его коллеги, а из института никто не пришел.

Странно, подумал Макар, очень странно. А как же дружба, о которой говорила сестра Сафонова?

– Эмиль был очень умный.