— А вы изложите все это как можно проще, — парировал с вызовом Абрам.

— Ладно. Надеюсь, вы, генерал, заметили метеоритный дождь, свидетелями которого мы являемся уже некоторое время.

— Он прекрасен, — с иронией ответил Абрам. — Уж не об этом ли вы пришли со мной поговорить?

— Не совсем. Знаете ли вы, что вызвало это беспрецедентное явление?

— Даже если бы я и знал, то постарался бы забыть. Я не имею времени на всякий вздор.

— В силу этого я позволю себе кое-что вам напомнить. — Раш обрел свое обычное спокойствие, и это как-то странно выбивало Абрама из колеи. — Сейчас уже нет сомнений, что уменьшается сила гравитации. Так вот, Земля двигалась раньше по орбите, которую давно очистила от всяких космических обломков, но в результате изменения гравитационной постоянной орбита снова замусорена — частично в результате перемещения планеты, в еще более значительной мере вследствие ее заметно возросшего влияния на мелкие тела. Метеоритный дождь является весомым доказательством того, что гравитация…

— Гравитация, гравитация! — выкрикнул Абрам. — Какое отношение имеет ко мне гравитация?!

— Должна иметь, генерал. — Раш позволил себе сдержанную усмешку. — Гравитация является одной из постоянных, обсчет которых с помощью компьютера позволяет вашим ракетам попадать в цель, а теперь эта постоянная перестала быть постоянной.

— Вы хотите сказать… — Абрам оборвал фразу: до него дошла значимость слов Раша.

— Да, генерал. Именно так. Ракеты не будут попадать точно в намеченную цель.

— Но ведь можно провести соответствующую корректировку для этой изменившейся гравитационной силы.

— Конечно, если только это будет продолжаться долго. Уменьшение силы гравитации прогрессирует и…

— Как давно?

Раш небрежно повел плечами.

— Трудно сказать точно.

— Но это ставит меня в крайне неприятное положение. Что говорит президент?

— Мне трудно ответить на этот вопрос, генерал, но мы, по крайней мере, имеем одно утешение.

— То есть?

— Все народы мира стоят перед той же самой проблемой. Вы огорчаетесь из-за относительно небольшого числа ракет близкого радиуса действия, а что должны сказать русские, американцы и другие? — Раш демонстрировал философское спокойствие, которое привело Абрама в бешенство.

— А как вы, доктор Раш? — спросил он. — Вы не огорчаетесь?

— Я не огорчаюсь, генерал? — Раш смотрел в окно, выходящее на вибрирующую в усиливающемся зное пустыню. — Если у вас есть немного времени, чтобы выслушать меня, я объясню вам, каким образом этот «научный вздор», как вы это называете, повлияет на будущее человечества.

Он начал говорить тонким, монотонным, странно размеренным голосом, а генерал Абрам, слушая его, в первый раз по-настоящему узнал, что такое страх.

Почти каждую погожую, а в особенности лунную ночь на самом верхнем этаже самого высокого дома Риджуэй-стрит можно было увидеть открытое окно.

Те, которым доводилось поздно вечером проходить по улице, временами видели бледную тень, двигающуюся в темном прямоугольнике: это Вилли Лукас наблюдал за ними. И тогда на прыщавом лице Вилли появлялось выражение паники, и мальчик отступал в глубь комнаты, опасаясь, что его заметят.

Женщины, проживающие напротив, считали, что Вилли подглядывает за ними, и жаловались на него старшему брату, в результате чего Вилли получал очередную трепку. Но Вилли не интересовали ни женщины с поджатыми губами и бесцветными глазами, которых он знал, ни даже странно привлекательные существа женского пола, которые временами являлись ему во сне.