— Если ты не дурак, — негромко посоветовал Крис, — то полежишь еще немного. Хоть ты и жестокий убийца, я тебя больше пальцем не трону, коли сам не напросишься. Но еже ли ты снова встанешь у меня на пути, второй раз тебе это даром не пройдет. Если я тебя еще раз увижу, я тебя прикончу, кулаком ли, ружьем ли, дубинкой ли, — как скажешь.

Крис вскочил на одного из неоседланных коней и шагом поехал вверх по склону, гоня перед собою остальных. Барда спешила следом. Палец сводило от боли. Перевалив через холм, ирландец спешился, оседлал лучшего из захваченных коней и криками и ударами разогнал остальных. Затем, ведя полковничьего мерина в поводу, спутники двинулись в путь.

— Что с ним теперь будет? — поинтересовалась девушка.

— Рядом течет ручей, а жратва у него есть. Когда негодяй сможет подняться на ноги, он уйдет восвояси. Может быть, его разыщут друзья, а коли нет, так сам найдет дорогу. Он — парень не промах, и хитрости ему не занимать.

Криспин Мэйо запрокинул голову, глядя на звезды, затем направил коней чуть западнее (ехали они в северном направлении). Всадники скакали не останавливаясь.

— Мы едем на станцию, — сообщил ирландец. — Думается мне, поезда не заставят себя ждать, а отец ваш, наверное, уже там, и вскорости все это забудется, как дурной сон.

— Вы храбрый человек, Криспин Мэйо, очень храбрый.

— На это я не претендую. Я здорово перепугался. Я знал, что этот человек жесток и не выпустит меня живым, даже без пальца. Он бы расстрелял меня в пух и прах, а затем добил бы.

После драки Крис успел-таки подержать обожженную руку в холодной воде, когда седлал полковничьего мерина рядом с ручьем, но кисть все равно болела. В углях она побывала какую-то долю секунды: один только взмах, не более, пламя не успело пальцев опалить, однако же кончик мизинца слегка прижгло. Чудеса, да и только!

Далеко, у самого горизонта, Крис увидел алую звезду. И тут его осенило. Это вовсе не звезда, это станция; там горит красный фонарь. Осталось совсем немного.

Крис медленно подъезжал к путям, радуясь гостеприимному огоньку, словно освещенным окнам родного дома: ему не терпелось поскорее оказаться там. Еще несколько минут…

Они нырнули в лощину и уже поднимались по противоположному склону, когда Крис заслышал цокот копыт: в их сторону мчался целый отряд всадников. Взвизгнула пуля, гостеприимный огонек погас, ирландец услышал яростные, гневные вопли и новые выстрелы и соскользнул с седла.

— Подержите коней! — крикнул он.

Опустившись на одно колено, Крис навел дуло на темную массу, «где по его предположениям находились всадники, и открыл огонь. Два выстрела последовали один за другим, затем ирландец метнулся влево и выпалил еще раз. Отпрыгнув вправо, Крис снова разрядил винтовку, чтобы нападающие подумали, будто стрелков здесь несколько.

В ответ раздалась целая канонада выстрелов, по большей части из револьверов, но стреляющие находились слишком далеко и в цель не попали. В следующее мгновение всадники поворотили коней и ускакали прочь. Ренегатам вовсе не улыбалось иметь дело со стрелками-пехотинцами, что, как известно, находятся в выигрышном положении по сравнению с верховыми.

Держась низкой насыпи, на которой возвышалось здание станции, мужчина и женщина пешком двинулись вперед. В пятидесяти футах от дома Крис остановился и тихо позвал:

— Это ты, Реппато?

— А кто ж еще? Давай сюда!

Они вошли, ведя коней в поводу. Реп стоял в дверях, сжимая в руке винтовку; за спиною его возвышался полковник Маклин. Барда опрометью бросилась к нему, отец и дочь обнялись и целую минуту хором спрашивали друг друга, все ли у другого в порядке.

— Криспин хорошо обо мне заботился, отец.