Изменить размер шрифта - +

«Какая разница?!» – захотелось крикнуть мне. Нет больше зловещей тюрьмы, нет ни стен, ни решеток, ни «смит‑и‑вессонов» у стражников, нет даже пуговиц на их форменках. Ничего каменного и металлического. Никаких запретов и наказаний.

Я мгновенно представляю себе, как это происходило. Первые мгновения – растерянность, испуг, суета. Потом в сознании каждого, как удар молнии, – мысль о свободе. Что случилось? Где тюрьма? А не все ли равно, когда стражники хватаются за оружие, а его нет. Почему нет? Где тут думать, почему нет, если светит солнце и до берега совсем близко – возьми доски из‑под нар, вот тебе и плот. Или скамейку – и плыви на ней, как на доске. Заключенные уже сообразили, что к чему, и вяжут охранников. Чем вяжут? Веревок же нет под рукой. Но есть подстилки на бывших нарах, их можно разорвать на полосы и скрутить жгутом. А на берегу – кто через болота в тростники, в кустарники поймы, кто в одну из хижин «бидонвиллей» на клочках суши. Диаса и Лоретто не «продадут» – спрячут, а затем на каком‑нибудь древнем, замызганном «фордике» доставят обоих на север к партизанам.

Экран все еще светился, словно ожидая вопросов, и я не выдержал, крикнул:

– Почему вы не спрашиваете, зачем мне это?

«Мы знаем все, что ты думаешь. Но это лишено разумной ясности. Хаос. Сумбур. Игра частиц разума, ритмы которых необъяснимы».

И свет и надпись исчезли. Экран потемнел.

– А все‑таки мы победили, Монти, – сказала Сузи.

– Победили, – машинально повторил я.

Наполнявшая меня радость вдруг ушла. Голова чуть‑чуть кружилась, в глазах рябило, по телу расползалась, как что‑то жидкое, противная слабость, размягчавшая каждый мускул. Руки опустились и отяжелели. Я хотел встать и не мог.

– Что с вами, Монти? – испугалась Сузи.

– Ничего страшного. Должно быть, простудился утром или сказалось напряжение последних минут.

– Сбегать за доктором?

– Отлежусь.

– Я прибегу, если что‑нибудь появится в вечерних газетах.

– А что появится, кроме вариантов истории с домом? Она мне уже надоела. Сообщений из Южной Америки, если успеют газетчики, следует ждать в утренних выпусках. Вот и приходите утром – в университете я, пожалуй, не буду.

 

Глава 11

ПОСЛЕДНЕЕ ЧУДО

 

Я спал допоздна и насилу встал, от слабости даже качало. Еле съел овсянку за завтраком – и сразу к газетам.

Утренние все еще дожевывали «чудесные превращения дома» пополам с «золотой лихорадкой на улице». Описания я пропустил, а попытки наукообразно объяснить «любопытное явление материализации и временно‑пространственной аритмии» могли вызвать улыбку даже у бродяги из Уайтчепела. Проще высказался епископ Дорчестерский, переадресовавший всех чаявших объяснения к Господу Богу: «Он наказал нас за алчность и корыстолюбие, и незачем обращаться к наукам, когда во всем случившемся только воля его».

Дальше я читать не стал, привлеченный интервью с неким профессором из Кембриджа, не пожелавшим назвать свою фамилию для читателей. Предусмотрительное пожелание: глупость всегда безнаказанна в маске. Оказывается, совмещение пространственных фаз может вызвать дубляж материальных форм в зоне стыка. Такое совмещение легко доказать математически, но физически оно недоказуемо. Метаморфоза кристаллической структуры камня легко объясняется направлением химических реакций в материальных объектах, затронутых таким пространственным совмещением. А золото, мол, чистая случайность, могла быть и медь.

Я уже готов был швырнуть газету на пол, как внимание мое привлекла телеграмма из Агиласа под заголовком: «Еще одно чудо, на этот раз в Южной Америке». Телеграмма кратко сообщала о загадочном исчезновении замка Маз‑Афуэра на Рио‑Бланка в нескольких десятках миль от Агиласа.

Быстрый переход