Мне пришлось хорошенько побегать, но тут и дураку было ясно, как кстати нам пришлась эта затея с ложей. Я показал семействам жрецов, как сделать фартуки разных степеней, а Дрэвоту — фартук с голубой каймой, со Знаками из кусков бирюзы, и не матерчатый, а из белой кожи. Большой квадратный камень в храме мы определили под кресло Мастера Ложи, маленькие камни — под стулья Офицеров, разрисовали чёрный пол белыми квадратами и вообще из кожи вон лезли, чтоб всё было по правилам.

Вечерний приём устроили на склоне, с большими кострами, и там Дрэвот объявил, что он и я — боги, сыновья Александра Македонского и Почётные Великие Мастера Ложи; мы пришли, чтобы Кафиристан стал такой страной, где каждый будет вкушать свой хлеб в мире и пить в спокойствии, и в особенности — слушаться нас. Потом вожди приступили к рукопожатиям — такие бородатые, светловолосые и светлокожие, что это было всё равно как пожимать руки старым друзьям. Мы им звали по именам своих индийских знакомых, на кого они были похожи: Билли Фиш, Холли Дилворт, Пикки Керган (он был базарным смотрителем в Мхау, когда я там работал), и так далее в том же духе.

Но самое поразительное чудо случилось в ложе на другой вечер. Один старый жрец всё время следил за нами, и мне было не по себе: ведь нам пришлось подправить ритуал, но я не знал, что именно им известно. Этот старик пришёл издалека, из какой-то деревни за Башкаем. Не успел Дрэвот надеть фартук, который ему сделали девушки, как жрец заревел, завыл и попытался перевернуть камень, на котором сидел Дрэвот.

— Всё кончено, — сказал я. — Вот что бывает, если основать ложу без патента!

Но Дрэвот и глазом не моргнул, даже когда десять жрецов ухватились за кресло Великого Мастера — то есть, за камень Имбры — и перевернули его набок. Старый жрец кинулся оттирать дно камня от грязи и вскоре показал остальным жрецам вырезанный в камне Знак Мастера — такой же, как у Дрэвота на фартуке. Даже жрецы храма Имбры о нём не знали. Старик пал ниц и стал целовать Дрэвоту ноги.

— Опять повезло, — сказал мне Дрэвот с другого конца храма. — Они говорят, что это тот самый забытый Знак, который никто не мог понять. Теперь нам нечего бояться.

Потом он ударил об пол прикладом ружья, как председательским молотком, и сказал:

— Властью, данной мне моей собственной десницей и благодаря помощи Пичи, я объявляю себя Великим Мастером этой Ложи — Материнской Ложи всего франкмасонства Кафиристана, а также Королём всей страны, наравне с Пичи!

Тут он надел свою корону, я надел свою — я был Старший Смотритель, — и мы открыли Ложу в самой достаточной форме. Это было истинное чудо! Жрецы прошли две первые степени в Ложе почти без наших подсказок, словно к ним возвращалась память. После этого Пичи и Дрэвот повысили тех, кто был этого достоин — верховных жрецов и вождей дальних деревень. Билли Фиш был первым, и хочу сказать, что мы его испугали до полусмерти. Это было совершенно не по Ритуалу, зато сослужило нам добрую службу. Мы повысили не больше десяти самых главных, чтобы степень Мастера не стала чем-то обычным. Другие тоже требовали, чтобы их повысили.

— В следующие полгода, — сказал Дрэвот, — мы проведём ещё одну коммуникацию и посмотрим, как кто работает.

Потом он стал спрашивать об их деревнях; оказалось, что они всё время дерутся между собой, и это им жутко надоело. А не между собой, так с мусульманами.

— Будете с ними драться, когда они придут в нашу страну, — сказал Дрэвот, — Отберите каждого десятого мужчину из своих племён для пограничной стражи, и пусть приходят на выучку в эту долину, партиями по двести человек.