|
Те, кто считал, что их дело сторона, уже не смеялись, а рыдали. Репортеры, корчась от хохота, выводили такие каракули в своих записных книжках, каких не разобрал бы никто в мире. Спавшая в углу зала собака проснулась и подняла с перепугу отчаянный лай. Среди общего шума и гама слышались самые разнообразные выкрики:
– Час от часу богатеем – два Символа неподкупности, не считая Билсона! – Три! «Квакера» туда тоже! Что нам прибедняться! – Правильно! Битеон избран! – А Уилсон-то, бедняга, – его обворовали сразу двое! Мощный голос. Тише! Председатель выудил еще что-то из кармана! Голоса. Ура! Что-нибудь новенькое? Вслух! Вслух! Председатель (читает). «Я сказал чужестранцу…» и так далее… «Вы не такой плохой человек. Ступайте…» и так далее. Подпись: «Грегори Ейтс». Ураган голосов. Четыре Символа! Ура Ейтсу! Выуживайте дальше! Собрание было вне себя от восторга и не желало упускать ни малейшей возможности повеселиться. Несколько супружеских пар из числа девятнадцати поднялись бледные, расстроенные и начали пробираться к проходу между рядами, но тут раздалось десятка два голосов: – Двери! Двери на запор! Неподкупные и шагу отсюда не сделают! Все по местам! Приказание было исполнено. – Выуживайте из карманов все, что там есть! Вслух! Вслух! Председатель выудил еще одну записку, и уста его снова произнесли знакомые слова: – «Вы не такой плохой человек…» – Фамилию! Фамилию! Как фамилия? – Л. Инголдсби Сарджент. – Пятеро избранных! Символ на Символе! Дальше, дальше! – «Вы не такой плохой…» – Фамилию! Фамилию! – Николас Уитворт. – Дальше! Нам слушать не лень! Вот так Символический день! Кто-то подхватил две последние фразы (выпустив слова «вот так») и затянул их на мотив прелестной арии из оперетты «Микадо». Собрание стало с восторгом вторить солисту, и как раз вовремя кто-то сочинил вторую строку: Все проревели ее зычными голосами. Тут же подоспела третья: Проревели и эту. И не успела замереть последняя йота, как Джек Хэлидей звучным, отчетливым голосом подсказал собранию заключительное: Эти слова пропели с особенным воодушевлением. Потом ликующее собрание с огромным подъемом исполнило все четверостишие два раза подряд и в заключение трижды три раза прокричало «гип-гип ура» в честь «Неподкупного Гедлиберга» и всех тех, кто удостоился получить высокое звание «Символа его неподкупности». Потом граждане снова стали взывать к председателю: – Дальше! Дальше! Читайте дальше! Все прочтите, все, что у вас есть. – Правильно! Читайте! Мы стяжаем себе неувядаемую славу! Человек десять поднялись и заявили протест. Они говорили, что эта комедия – дело рук какого-то беспутного шутника, что это оскорбляет всю общину. Подписи, несомненно, подделаны… – Сядьте! Сядьте! Хватит! Сами себя выдали! Ваши фамилии тоже там окажутся! – Господин председатель, сколько у вас таких конвертов? Председатель занялся подсчетом. – Вместе с распечатанными – девятнадцать. Гром насмешливых рукоплесканий. – Может быть, в них во всех поведана одна и та же тайна? Предлагаю огласить каждую подпись и, кроме того, зачитать первые пять слов. – Поддерживаю предложение. Предложение проголосовали и приняли единогласно. И тогда бедняга Ричардс поднялся с места, а вместе с ним поднялась и его старушка жена. Она стояла опустив голову, чтобы никто не видел ее слез. |
