Бэда назвался. Уборщица выпрямилась, прищурилась, оглядывая его.

    – Обрили-то тебя почему? Провинился перед ими, что ль?

    – Да нет, вши у меня были, тетка, – честно сказал Бэда. – В бараке подцепил, покуда меня продавали… Там это быстро.

    – А, – сказала уборщица. И недовольством от нее потянуло. – То-то старшой меня сюда направил. А я и думала: чего у вас тут мыть, вчера намыто уж… Из-за тебя, значит… У нас строго, так-то вот.

    И снова наклонилась, налегла на швабру. Бэда равнодушно смотрел, как она работает. Потом зевнул.

    – А тебя, тетка, как звать?

    – Кандида, – пропыхтела уборщица.

    – Хорошо тут, в Оракуле, тетка Кандида?

    Она снова остановилась, оперлась о швабру.

    – Как сказать… Сытно тут, конечно, спору нет. Муторно – оно тоже. Да где не муторно?

    – И то, – согласился Бэда.

    – Но ты гляди, не озоруй, – с неожиданной строгостью сказала Кандида. – Я-то уборщица и годы мои уже старые. Ты другое дело. Программист, шутка ли сказать, высшее образование… Сумей только угодить…

    И с откровенным сомнением оглядела неказистую фигуру Бэды.

    – Да нет, – сказал Бэда, как бы желая подтвердить справедливость ее сомнений, – куда мне…

    Тетка Кандида оставила швабру посреди комнаты, подсела рядом с ним на нары. От нее крепко несло потом и хлоркой.

    – Как же тебя, такого-то, взяли в Оракул?

    – Не знаю… – И попросил неожиданно: – Принеси мне на ночь еще чего-нибудь поесть, а, тетка Кандида?..

    – Наголодался, – вздохнула Кандида. Колыхнула могучей грудью, встала. Тяжко ступая, вышла, прихватив с собой ведро и швабру.

    Бэда растянулся на одеяле, заложил руки за голову, уставился в потолок. Невнятно проползла мысль о том, что через каких-нибудь девять часов позовут завтракать. Поскреб бритую голову, откуда доктор вывел докучливых насекомых. Повернулся набок, примял подушку.

    Когда Кандида вернулась – большой калач в платок завернут – новенький уже крепко спал.

    Кандида постояла в нерешительности, не зная, будить ли, и все глядела на лицо спящего – почти детское, со страдальчески сдвинутыми во сне белесыми бровями. И так, умиляясь, потихоньку и сжевала весь калачик.

    Время от времени Оракул проводил презентации и другие не менее пышные мероприятия. Каждое – событие в