Его деньги лежали в тумбочке у кровати. Он взял несколько монеток и направился к ближайшему телефону‑автомату для пациентов. Набрал номер управления полиции, машинально одергивая рукав своего неудобного облачения. Рукав не поддался ни на сантиметр.

– Да, – сказал Рённ. – О, это ты? Ну, как дела?

– Прекрасно. Послушай, как я здесь оказался?

– Это я привез тебя в больницу. Ты был немного не в себе.

– Последнее, что я помню, так это то, что я сижу и смотрю на фотографию Цакриссона в газете.

– Ну, это было пять дней назад. Как твои руки?

Гюнвальд Ларссон посмотрел на свою правую руку и осторожно пошевелил пальцами. Рука была могучая, покрытая длинными светлыми волосами.

– Вроде бы нормально, – сказал он. – Осталось только несколько маленьких повязок.

– Ну, это хорошо.

– Ты мог бы не начинать каждую фразу с «ну», – раздраженно сказал Гюнвальд Ларссон.

Рённ на это ничего не ответил.

– Ну, Эйнар?

– Ну, что? – сказал Рённ и рассмеялся.

– Почему ты смеешься?

– Просто так. Тебе что‑нибудь нужно?

– Сзади и слева в среднем ящике моего письменного стола лежит черный кожаный кошелек. В нем мой ключ зажигания. Поезжай в Булмору и возьми мой белый халат и белые шлепанцы. Халат висит в платяном шкафу, а шлепанцы стоят в прихожей, у двери.

– Ну, думаю, это мне по силам.

– В спальне, в комоде есть кулек с эмблемой универмага «НК», в нем лежит несколько пижам. Возьми его тоже, слышишь?

– Все эти вещи нужны тебе немедленно?

– Да. Эти дураки выпишут меня не раньше, чем послезавтра. Они мне дали серо‑сине‑коричневый халат, который на десять размеров меньше, и пару клумпов, похожих на гробы. Как там у вас дела?

– Ну, не так уже и плохо. Нормально.

– Чем занимаются Бек и Колльберг?

– Их здесь нет. Они в Вестберге.

– Прекрасно. Как идет расследование?

– Какое расследование?

– Пожара, чего же еще?

– Это дело закрыто.

– Что? – заорал Гюнвальд Ларссон. – Что ты сказал? Закрыто?

– Да, это был несчастный случай.

– Несчастный случай?

– Ну, примерно так… понимаешь, расследование на месте пожара закончилось сегодня утром и…

– Какого черта, что ты болтаешь? Ты что, пьян?

Гюнвальд Ларссон разговаривал так громко, что палатная сестра вышла в коридор.

– Понимаешь, этот Мальм…

– Больной Ларссон, – строго сказала сестра. – Так нельзя себя вести.

– Заткнись, – гаркнул вышедший из себя Гюнвальд Ларссон.

Сестра была полной дамой лет пятидесяти с решительным подбородком. Она окинула пациента ледяным взглядом и приказала:

– Немедленно повесьте трубку. Судя по всему, вам слишком рано разрешили встать, больной Ларссон. Я должна немедленно сообщить о случившемся врачу.

– Ну, ладно, я приеду как можно скорее, – заверил его Рённ. – Я привезу тебе документы, так что ты сам сможешь во всем разобраться.

– Больной Ларссон, немедленно отправляйтесь в постель, – раздался голос медсестры.

Гюнвальд Ларссон открыл рот, чтобы что‑то сказать, но передумал.

– Ну, пока, – сказал Рённ.

– Пока, – нежно попрощался Гюнвальд Ларссон.

– Я сказала, немедленно в постель, – приказала медсестра. – Вы разве не слышали, больной Ларссон?

Она не сводила с него глаз до тех пор, пока он не закрыл за собой дверь палаты.