Владимир Гриньков. Человек с двойным дномПолковник Корнышев – 3
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Он еще надеялся, что все обойдется, отпустят. Милиционеры были не грубые и даже, вроде бы, совестливые. В этой глуши, наверное, их все знали и они знали всех – отношения меж обитателями лесного края сложились почти родственные. Сельская милиция… Точно, обойдется. Объяснительную все-таки заставили написать. Он написал, как было. Как они с Клавой ехали на машине, как остановились у колодца, чтобы воды испить, и как в этом не знакомом прежде им селе подошли к ним двое пьяных до невменяемости мужиков… По поводу двух этих избитых мужиков милиционеры даже не предъявляли претензий – лично знали «героев». Те были известны своими подвигами. Старший из милиционеров, капитан, так и сказал: – Как выпьют – так бывают биты. А выпивают каждый день. Дело, мол, привычное. Вот и на пути проезжей семейной пары эти двое на свое несчастье оказались. – Я их бить не хотел, – объяснял Геннадий. – Думаю, сядем в машину и дальше поедем. А они вот прямо как на рожон… – Да вы не переживайте, – успокаивал его капитан. – Травм нет. Синяки да шишки – это вы еще бережно с ними обошлись. Он явно не собирался выгораживать местных, но и не отпускал подзадержавшихся путников. Как забрал у них паспорта и ключи от машины в самом начале – так и не возвращал. – Ночь на дворе, – объяснил капитан. – Куда по темноте поедете? Геннадий осторожно, без нажима, пытался втолковать, что и по ночи они с женой доедут – дорога им знакома; но капитан был непреклонен. Милиционеры занимали две комнаты в большом бревенчатом доме, где размещались библиотека и почтовое отделение. Капитан отпер ключом дверь одной из комнат. Там стоял продавленный диван, были еще хлипкие казенные стулья-инвалиды и стол со следами давнего обильного застолья. – Располагайтесь, – предложил капитан. – Утром поедете. Пожелал спокойной ночи своим непрошеным гостям. А когда выходил из комнаты, прихватил со стола телефон. И вот тогда Геннадий впервые заподозрил, что не обойдется. Напрасно он надеялся. Плохо, видно, дело. * * * Они с Клавой остались наедине впервые за последние несколько часов. Там, у колодца, где Геннадий мутузил раздухарившихся алкашей, она еще была рядом, а потом подъехали милиционеры, и после этого – ни секунды уединения. Беседовали с ними порознь. С Геннадия показания снимал молоденький лейтенант, одно удовольствие было ему на уши лапшу вешать. А Клавой занимался капитан. Да что она ему могла сказать? – Про что капитан спрашивал? – осведомился Геннадий. Все-таки надо было знать. Мало ли там что. – Откуда едем. Где живем. – Ну а ты? – Сказала, как есть. Что за машиной в город ездили. Что к себе возвращаемся. Да, тут не подкопаешься. И все легко проверить. Машину только что купили, вот документы на «УАЗ». Живут в поселке Красном, в ту сторону как раз и ехали. – Он про прописку спросил, – сказала Клава. – Почему я в Богородицке прописана, а живу в Красном. Я сказала – у тебя. Тогда он про тебя спросил. А у него прописка питерская. Тыща верст от этих мест. Геннадий нахмурился. – Я что-то ему не так сказала? – забеспокоилась Клава. – А что ты ему про меня сказала? – Что познакомилась с тобой три месяца назад. Что переехала к тебе. – Кто я? Чем занимаюсь? Про это спрашивал? – Спрашивал. – А ты чего? – заметно занервничал Геннадий. И Клава занервничала. Геннадий представил, как она в разговоре с капитаном дрогнула. И мент наверняка заметил это. |
