В гостинице он первым делом полистал журнал. Бун Сильва остановился в двенадцатом номере.

Подошла Элси, проворными пальцами поправляя волосы.

— Чем-нибудь помочь, маршал?

— Сильва вышел?

— Нет… нет, не выходил. — Она глянула на него и сразу же отвела глаза. — Борден, надеюсь, никакого тут тарарама не будет? Я только что кончила залеплять дырки от пуль после очередной драки. И не хочу…

— Успокойся, Элси. Я всего-навсего собираюсь с ним поговорить.

Чантри прошел по коридору и постучал в дверь.

— Вода и полотенца! — прокричал он. — Вода и полотенца!

— Не нужно мне ничего! — ответил раздраженный голос из-за двери. — Дайте человеку поспать!

— Бун? Это Чантри. Поболтать с тобой охота.

Шестизарядник Бордена лежал у него в руке, и, когда дверь открылась, то же можно было сказать и о Сильве. Они стояли лицом к лицу в трех футах друг от друга, и оба держали оружие сорок четвертого калибра.

— Я отправляю тебя под арест, Сильва, — мягко произнес Чантри. — Отведу тебя в тюрьму, там ты будешь отдыхать без неприятностей. Не ввяжешься ни в какую историю.

— У меня пока нет неприятностей.

— Это профилактическая мера, Сильва. Скажем так: у нас тут город тихий, работы для платных головорезов не водится, и мы хотим, чтобы так было и в дальнейшем. А теперь давай сюда револьвер и пошли.

— Черта лысого я с тобой пойду!

На губах Бордена Чантри появилась улыбка. Такие, как Бун Сильва, убивали людей с удовольствием, но рассчитывали на свою скорость и меткость. А в данном случае ни от того, ни от другого пользы не предвиделось. Как бы ни был искусен Бун с оружием, позиция противников лишала это преимущество силы. На таком расстоянии ни один не мог промазать, и убиты будут, вероятно, оба. Борден Чантри ставил на то, что Сильва в лучший мир не торопится.

Его — незначительное — преимущество состояло в том, что он довольно много знал о Сильве, а тот про него — почти нисколько. Наемный стрелок не имел представления, до какой степени безрассудства может дойти Чантри, а то, как Чантри обратился к нему, указывало, что маршалу на все наплевать, хотя в действительности он вовсе не равнодушно относился к возможности собственной смерти. Отнюдь.

— Тебе тоже конец придет, — сказал Сильва.

— Ясно… но куда денешься, работа. А ты вот мог бы сделать доллар где угодно. Для тебя-то это просто еще один город и еще один контракт.

— Боишься встретиться со мной на улице?

— Я встретился с тобой здесь и сейчас. А теперь давай мне оружие или готовься к похоронам.

С секунду Сильва смотрел на него. Потом медленно, с огромными предосторожностями перевернул револьвер.

— Вынь палец из предохранительного кольца, Сильва. Передай мне револьвер, держа за рукоятку.

Чантри взял револьвер, и Сильва сказал:

— Теперь дай мне надеть штаны.

— Нет, дружок. Пойдешь, как есть, в подштанниках.

— Чтоб тебя лукавый, я тебя…

— Когда выйдешь. Не сегодня. Идем.

Присси подметала доски перед фасадом почты. Джордж Блэйзер подошел к дверям станции, чтобы поболтать с Хайэтом Джонсоном, идущим от магазина к банку. Но все разговоры оборвались, когда на улице появился Бун Сильва в длинном нижнем белье, босой и вне себя от злости. Борден Чантри шел в двух футах позади, свой револьвер в кобуре, Бунов за поясом.

Лэнг Адамс подошел к входу в «Бон тон» с чашкой кофе в руке. Рядом с ним Эд. Лэнг смотрел, не отрываясь, потом потихоньку выругался.

— Видал когда такое? — довольно отметил происходящее Эд.