У меня в клинике лежала женщина с явлениями выраженной стенокардии. Она говорила, что муж ее, бывший директор крупного завода-института, будучи физически вполне здоровым, ушел по возрасту на пенсию и сразу же ощутил перемену отношения к себе не только официальных лиц, но даже и хороших знакомых. Он очень это переживал, а еще больше за него переживала жена. В результате она с тяжелой стенокардией легла к нам в клинику.

После лечения у нее наступило значительное улучшение, она была выписана домой. Прошло с полгода. Она пришла ко мне на амбулаторную консультацию осунувшейся, с еще более выраженными явлениями стенокардии. За это время, как она рассказала, муж ее не перенес бестактного и несправедливого отношения к нему со стороны людей, с которыми он работал. Бывших помощников стало не узнать — так они изменились, превратившись из почтительных и льстивых в грубых и наглых. Он очень болезненно переживал такую перемену в людях, которым сделал немало добра. У него случился инфаркт, от которого он и умер.

Но этим не закончились тяжелые переживания моей больной. Не успела она похоронить мужа, не высохли еще слезы на ее глазах, как со службы и из горжилотдела пришли чиновники с требованием, изложенным в грубой, императивной форме, чтобы она срочно переезжала из своей квартиры в комнату, которую ей «подобрали». И сколько она ни просила, ни спорила, ни говорила о том, что при жизни мужа ей обещали сохранить эту квартиру за ней, что она готова платить за излишнюю площадь, чиновники были неумолимы. И ей, еще не оправившейся после смерти мужа, пришлось собирать вещи и переезжать в какой-то дальний район, удаленный от ее друзей и знакомых, которых появилось у этой семьи немало за 40 лет жизни в доме. При этом ей не дали, как обещали и как было положено по закону, отдельную квартиру меньших размеров, а поселили ее в коммунальной квартире, в которой к тому же среди соседей одна женщина-алкоголичка создает невозможную жизнь и днем, и ночью.

— Если бы не ваше лечение, проведенное полгода назад, я бы ни за что не выдержала этих испытаний, которые выпали мне. Я ведь и сама много лет работала учительницей, никогда не считалась с собой, учила детей бережному обращению с человеком. И муж сорок лет проработал на этом заводе — от рядового инженера до директора. Сколько имел наград и поощрений, а вот чуть состарился — и к нему стало такое отношение, что он и года не выдержал. А после него и со мной обошлись еще хуже.

О какой долгой жизни можно говорить при таком отношении к пожилому человеку? Во все века в русском народе сохранялось глубокое уважение к старшим. Еще будучи мальчишкой, я с удивлением смотрел на то, как отец, уважаемый в нашей местности человек, при встрече со старшими, особенно пожилыми людьми обязательно снимал шапку и кланялся. Я, бывало, спрошу: «Это, папа, Ваш знакомый?» «Нет, сынок, — говорит отец. — Я его не знаю. Но он пожилой человек, своим трудом за свою долгую жизнь он заслужил, чтобы его уважали. Своим приветствием я отдаю дань уважения его возрасту». Такое отношение к старшим я отмечал во многих местах нашей Родины как в городах, так и в деревнях. Пренебрежение к пожилым людям не свойственно нашему народу. Это наносное, вредное, пришло к нам откуда-то со стороны, от тех, кто ненавидит людей, кто к традициям, к обычаям, ко всему нашему прошлому относится с пренебрежением.

Между тем, мы должны настойчиво воспитывать бережное отношение к каждому человеку и, особенно, к пожилым, а так же к подчиненным и зависимым людям. Благородный человек никогда не позволит себе разговаривать со старшим, а тем более с подчиненным повышенным тоном, накричать на него, потому что тот не может ответить тем же.