— Зачем вы гоняетесь за мальчиком? — спросил я.

— Это мое дело, это мой сын. Он не слушается меня. А я его заставлю. Хочет он того или нет. А вы не вмешивайтесь. Иначе…

Но что будет иначе, он не успел мне поведать, так как в комнату ворвалась Ланина. Она бросилась к сыну и заключила его в объятия. Убедившись, что с мальчиком все в порядке, она повернулась к мужу.

— Я тебе запретила сюда входить! — закричала она.

— Ты не имеешь право мне чего-либо запрещать! — на крик криком ответил он. — Это мой сын. Он обязан меня слушаться. А ты настраиваешь его против меня. Я тебе этого не позволю.

— Я его не настраиваю, но ты ведешь себя так, что мне страшно, когда ты находишься в детской. И тебя пускать сюда я не буду.

— Ах вот как, не будешь!

Лицо Эрнеста обрело цвет вареного рака. Я настороженно следил за ним, так как мало встречал людей, которые столь плохо бы владели собой. Любое сопротивление его воли, желаниям выводило его буквально из себя. А вспыльчивый импульсивный характер завершал все дело, превращая этого взрослого мужчину в абсолютно невменяемого человека.

— Можешь быть в этом уверен, — твердо сказала Ланина.

Ее слова оказались той последней каплей, после которой