Джованни Мартелло был выше азиата на целую голову, но опыт научил его, что внешность обманчива. У восточных народов очень часто их сила обратно пропорциональна росту. И Хав-Чан был живым подтверждением этого: с виду просто мешок костей, только кости эти покрыты были жилистыми и твердыми, как сталь, мускулами.

Когда китаец направился к пристани Стар Ферри, Мартелло счел уместным кое-что уточнить.

— Куда мы идем? Было договорено, что встреча пройдет в Коулуне, как в последний раз.

Хав-Чан вежливо поклонился.

— Небольшое изменение произошло в последний момент, — объяснил он. — Лучше не встречаться часто в одном и том же месте.

Мартелло был готов потребовать объяснений, но передумал. Какова бы ни была причина изменения программы, налет полиции или что-то другое, китаец без сомнения уйдет от ответа. Объяснять он не обязан, его дело — проводить до места.

— Ладно… — буркнул Мартелло.

Паром только что причалил. Они поднялись на борт. Вместе с ними на судно грузилась живописная толпа убогих кули, рабочих, лоточников, изможденных женщин и кричащих детей. Палубы стремительно заполнялись группами людей всех видов, одеяний и ароматов.

Переполненная до краев посудина покинула причал и стала прокладывать себе путь среди скопища лодчонок, рассыпавшихся в стороны от настойчивых звуков ее сирены.

Оба не проронили ни слова. Говорить им было не о чем.

Уже не впервые Мартелло приходилось доверяться сопровождающему, Хав-Чану или другому, но каждый раз у него сосало под ложечкой. Долларовое содержимое его бумажника хоть кого толкнет на крайние меры, если о нем станет известно. У него, конечно, был пистолет в кобуре под мышкой, но обойма-то не бездонная. А китайцев…

Нет, Мартелло не боялся. Он повидал всякое, о чем и не расскажешь. Просто он жалел, что Лам Фу-Чен считал необходимым устраивать такого рода комедию каждый раз при подписании контракта. Куда проще встретиться для деловых переговоров в одном из салонов «Мандарина» или «Хилтона»! Но у Лам Фу-Чена, несомненно, были свои причины для таких предосторожностей, и не все с ним можно было обсудить при свете дня. Не говоря уж о британской полиции, немало людей мечтали о том дне, когда смогут занять его место.

Паром вновь причалил к Стар Ферри в Гонконге, почти напротив импозантного сверхсовременного здания рядом с «Мандарином». Вытирая пот с лица и шеи, Мартелло недовольно подумал, стоило ли тратить столько сил, чтобы вернуться к месту отправления. Но в конце концов…

Он пошел следом за Хав-Чаном, прокладывавшим себе дорогу сквозь толпу спускающихся по трапу соплеменников. Вместо такси на причале ждали полуголые рикши. Двое из них по знаку китайца вскочили, подхватили оглобли своих колясок, торопливо приблизились и согнулись в поклоне, призывая занять места.

На их потных лицах кожа туго обтягивала кости, руки были едва ли толще оглобель. В отличие от более удачливых коллег, обзаведшихся велоколясками, эти обходились собственными ногами.

Хав-Чан назвал адрес, и рикши пустились в путь, с натугой тронув с места. Ноги их, обутые в уродливые каучуковые сандалии, казалось, летели, не касаясь земли. Вскоре бег их стал размеренным и спокойным, и они направились к китайскому кварталу Ванчай.

Уличное движение становилось менее интенсивным. Мартелло бросил вокруг оценивающий взгляд, пытаясь запомнить дорогу. Тротуары были забиты все той же пестрой толпой, слоняющейся от бара к бару или по всевозможным торговым лавкам. Рикши и торговцы съестным вразнос пронзительно кричали, зазывая клиентов. Все радиоприемники работали на полную мощь. Десятки проституток в коротких юбчонках приставали к одиноким мужчинам или подвыпившим матросам.

За китайским театром на Хеннеси-роуд оба рикши повернули на узенькую невзрачную улочку и остановились, пробежав по ней не больше десятка метров.