– Надо бы взглянуть, – сказала Илона.

– Не были в Эрмитаже! – сокрушался Рымарь.

Он даже слегка замедлил шаги. Как будто ему претила дружба с такими некультурными женщинами.

Мы поднялись на второй этаж. Рымарь толкнул дверь, которая была не заперта. Всюду громоздилась посуда. Стены были увешаны фотографиями. На диване лежали яркие конверты от заграничных пластинок. Постель была не убрана.

Рымарь зажег свет и быстро навел порядок. Затем он спросил:

– Что за товар?

– Лучше ответь, где твой приятель с деньгами?

В ту же минуту раздались шаги и появился Фред Колесников. В руке он нес газету, которую достал из почтового ящика. Вид у него был спокойный и даже равнодушный.

– Терве, – сказал он финкам, – здравствуйте.

Затем повернулся к Рымарю:

– Ну и мрачные физиономии! Ты к ним приставал?

– Я?!-возмутился Рымарь. – Мы говорили о прекрасном! Кстати, они волокут по-русски.

– Отлично, – сказал Фред, – добрый вечер, госпожа Ленарт, как поживаете, Илона-барышня?

– Ничего, спасибо.

– Зачем вы скрыли, что говорите по-русски?

– А кто нас спрашивал?

– Сначала надо выпить, – заявил Рымарь.

Он достал из шкафа бутылку кубинского рома. Финки с удовольствием выпили. Рымарь снова налил.

Когда гостьи пошли в уборную, Рымарь сказал:

– Все чухонки – на одно лицо.

– Тем более что они – родные сестры, – пояснил Фред.

– Так я и думал… Кстати, физиономия этой госпожи Ленарт не внушает мне доверия.

Фред прикрикнул на Рымаря:

– А чья физиономия внушает тебе доверие, кроме физиономии следователя?

Финки быстро вернулись. Фред дал им чистое полотенце. Они подняли фужеры и улыбнулись –второй раз за целый день.

Хозяйственные сумки они держали на коленях.

– Ура, – сказал Рымарь, – за победу над Германией!

Мы выпили и финки тоже. На полу стояла радиола, и Фред включил ее ногой. Черный диск слегка покачивался.

– Ваш любимый писатель? – надоедал финкам Рымарь.

Женщины посовещались между собой. Затем Илона сказала:

– Возможно, Каръялайнен.

Рымарь снисходительно улыбнулся, давая понять, что одобряет названную кандидатуру. Однако сам претендует на большее.

– Ясно, – сказал он, – а что за товар?

– Носки, – ответила Марья.

– И больше ничего?

– А чего бы ты хотел?

– Сколько? – поинтересовался Фред.

– Четыреста тридцать два рубля, – отчеканила младшая, Илона.

– Майн гот! – воскликнул Рымарь. – Это же звериный оскал капитализма!

– Меня интересует – сколько пар? – отстранил его Фред.

– Семьсот двадцать.

– Креп-найлон? – требовательно вставил Рымарь.

– Синтетика, – ответила Илона, – шестьдесят копеек пара. Всего – четыреста тридцать два рубля…

Тут я должен сделать небольшую математическую выкладку. Креповые носки тогда были в моде. Советская промышленность таких не выпускала. Купить их можно было только на черном рынке. Стоила пара финских носков – шесть рублей. А у финнов их можно было приобрести за шестьдесят копеек. Девятьсот процентов чистого заработка…

Фред вынул бумажник и отсчитал деньги.

– Вот, – сказал он, – еще двадцать рублей. Товар оставьте прямо в сумках.

– Надо выпить, – вставил Рымарь, – за мирное урегулирование Суэцкого кризиса! За присоединение Эльзаса и Лотарингии!

Илона переложила, деньги в левую руку.