Пельмень стиснул зубы, ускорил шаг.

Шуточки за триста.

Но в каждой шутке — доля шутки, что факт. Это про пребывания в зале в качестве снаряда. Ну а про Светку — мимо! Прежнего Пельменя стеб наверняка задел бы, а вот нынешнего нисколечко — на хрен вперлась тупая малолетка, пусть и хорошенькая.

Однако внутри неприятно скребло, а слёзы — слёзы, сука, не останавливались.

Глава 7

«Я рисую на асфальте

Белым мелом слово хватит

Хватит лжи и хватит боли

Отпусти себя на волю…»

Придя домой, Пельмень обнаружил, что в коммуналке остался один лишь батя. Мама учесала на работу, сестра свалила со своим хахалем, а батя, че батя? Этот никуда не учесал и не свалил, зато не изменяя себе смотрел телек, лёжа на диване и живо комментируя очередной футбольный матч. Удивительно, но мужчина был трезв. Как стеклышко.

Но удивление не продлилось долго — на стуле перед батей, прям на газетке уже стоял охлаждённый самогон в бутылке, граненный стакан и закусон в виде сала нарезанного тонкими ломтями.

Закатить за воротник бате правда не дали — играла сборная СССР. Товарищеский матч со Швецией между отборочными к Европе 1992. И Швеция забила мяч уже на четвёртой минуте матча. Вот батя и сходил с ума.

— Черчесов, ну еклмн! Дыра! Убрали Лобановского и теперь Европу как своих ушей не видать!

Начали показывать повтор гола и батя заметил Пельменя, тоже застывшего в дверях.

— Не, ты видел?! Наших шведы раскатывают, возят в собственной же штрафной! Уже на четвёртой минуте банка и игра в одни ворота. Брулин закатил.

Батя раздосадовано саданул ладонью по колену.

— Фамилия русская У этого Брулина, бать! — отозвался Пельмень. — Но ниче, отыграются наши.

Саня думал, что батя следом вспомнит про вчерашний неудачный «поход» сынка сдать стеклотару, но видать на трезвую Игорь Борисыч запамятовал и уже ничего не помнил. Пронесло.

— У нас Юран и Корнеев должны на каждой минуте по голу оформлять! — подтвердил Игорь Борисыч. — Ты знаешь, что в Швеции людей меньше, чем в Москве живет, а наши блин 11 человек собрать не могут! Понабрали дворовых! Но… давай-ка, сын мы за это и выльем. За игру!

Батя накатил и принялся раскачиваться туда-сюда на диване. Матч продолжился.

— Слышь, сын.

— Че надо бать?

— Малой соседский заходил, тебя спрашивал. Твой корефан что ли новый?

— Сёма? — уточнил Пельмень.

— Я ж хрен его как звать, бабки Зины внук. Говорит — а Александр выйдет? — батя скорчил рожу и спародировал голос Малого. — А мы блин с матерью это самое, уединились. Я только, понимаешь… ну это самое… короче скажи своим друганам, чтобы не делали так. У нас с матерью своё личное время должно быть.

— Ладно, а когда личное время у вас — это тоже сказать?

— Скажи, чего нет.

— Че сказать то? — ну не говорить чтобы не приходили потому что папка мамку то самое.

Батя, уже расслабленный задумался, поднял поучительно палец.

— Вот че-как я тебя из дому прошу, ты для своих друзей записочку оставляй, под звонком прямо. Меня дома нет — пиши, может хоть трезвонить меньше станут.

— У матросов нет вопросов, — Пельмень спорить не стал.

Нужна бате записочка ради бога. Правда забудет он о ней уже завтра. Ну и Саня заморачиваться не станет тоже.

— Ещё вспомнил, тут какая-то мадам звонила, спрашивала тебя. Ты чего, шуры муры завёл? Шпили-вили было? Сиськи то хоть о? — батя улыбаясь приставил ладони к груди изображая четвёртый размер.