Черное крыло, у которого я выхватила это воспоминание, поднялся и я взвыл, борясь со мной за него, голодный и яростный. Я кинула ему, как кусок мяса голодному зверю, кусочек памяти такой ​​же драгоценной, но одной из моих. Черное крыло схватил его, не понимая разницы и отступил. Я свернулась вокруг прекрасного кусочка памяти Тамми, рыдая и желала, чтобы все это закончилось.

Понемногу агония и ужас Тамми исчезали, когда все больше и больше было оторвано черными крыльями, и все меньше и меньше оставалось пока, наконец, не осталось ничего, только Пол и я. Один за другим черные крылья поднялись, раздуваясь и деформируясь, как черные грозовые тучи, и полетели к окну, натыкаясь на стекла, как осы бьющиеся о стекло, пока не находят выход. Мои мысли задрожали, я потянулась к присутствию Пола, чувствуя, как большой ядовитый поток прокатился над нами. Ангел-хранитель все еще была с нами, ее слезы исчезли, как и исчезла та, которую она охраняла и защищала в призрачной надежде, что ее душа возродится, как будто ее никогда и не было. Надеюсь, это все светлые жнецы, приставляя ангелов-хранителей к меченным понимают, что они делают, чем они рискуют, надеясь,  что душа все-таки возгорится.

- Это уже произошло? - спросила меня ангел печальным голосом. - Я не понимаю. Это произойдет? Это происходит сейчас? Ты никогда не была прежде в конце.

Я знала, что в действительность я сижу на кладбище, я также знала, что нахожусь здесь, в будущем, разговаривая с ангелом-хранителем Тамми, которого у нее еще не было. Этого еще не случилось, подумала я, чувствуя себя эмоционально истощенной.  Светлый клочек на кривой моего сознания был единственным ярким пятном торжества – кусочек памяти Тамми, слишком прекрасный, чтобы быть съеденным.

Ангел поднялась, ее взгляд вдруг стал тяжелым и  внушающим ужас. – Останови это, - произнесла она, и это звучало так, как будто она несла в себе голос Бога. - Пожалуйста, - добавила она, теперь уже выглядя беспомощно.  И она исчезла.

Мир вспыхнул красным, и я издала задыхающийся всхлип облегчения. Все кончилось, и я успокоилась, чувствуя, как мое сознание как будто отталкивается назад через годы обратно к реальности.

Я очнулась в слезах, свернувшись клубком на мокрой траве между Накитой и Барнабасом, Джош неловко переминался с ноги на ногу, как будто не зная, как он может помочь. Они были молчаливы и подавлены, зная, что там, где я только что была, все должно было быть плохо, раз я в таком состоянии. Поймав их взгляды, я увидела слезы у Накиты. Барнабас последний раз плакал века назад, но боль в его пристальном взгляде была не меньшей. Он начал этот путь, когда душа Сары зажглась и возродилась, и я не знала, должна ли я сейчас благодарить или проклинать его за этот выбор.

Все еще сидя на траве, я поискала глазами Пола. Он стоял, сгорбившись рядом с отдаленным надгробным камнем, выворачивая свои кишки. – Я сожалею, - прошептала я, и он обернулась, вытирая рот. Я попыталась встать, и Джош подался вперед, чтобы помочь мне.

- Ты в порядке? - спросила я Пола, услышав как мой голос надломился. - Это было...

- Нет. - Это слово было короткое, полное мертвого ужаса, который мы пережили. – Это…  - выдохнул он, сжимая трясущиеся руки в кулаки и пытаясь найти слова. - Это был ад. Эта работа - ад!

Я не могла упрекать его сейчас его будущим предназначением, я пошатнулась, заваливаясь на бок, пока Джош не поставил меня на ноги. - Это не всегда так, - выдохнула я. Иногда вы можете быть сожжены заживо.

Пол отвернулся, его выражение лица было искажено гримасой, пока он попытался справиться с тем, что мы увидели. Я прислонилась к скале – прошу прощения… надгробному камню - и Джош отпустил меня, убедившись, что я не упаду.