Однажды утром, после шестнадцати часов беспрерывной, но тщетной работы, Зигмунд в ярости улетел в Стокгольм. Он вернулся в тот же вечер, разочарованный: ночной портье был уверен, что видел, как Венке Бенке в ту ночь вернулась в гостиницу около полуночи. Он кивнул, когда Зигмунд показал ему фотографию. Нет, они не разговаривали, но он помнит, что женщина из номера двести тридцать семь взяла кубики льда из поломанного автомата в фойе, и ему пришлось вытирать воду на полу, когда она ушла. Кроме того, вечером она отправила одежду в прачечную. Когда он на следующее утро принес выстиранное к двери номера, он слышал оттуда громкую музыку.

Она уехала около десяти.

Единственное, что казалось странным в поведении Венке Бенке во время пребывания в Стокгольме, так это ее необычайная расточительность.

Остальное было безупречно. Ингвар и Зигмунд поставили все на кон и остались ни с чем. Срок истек.

— Что нам делать? — тихо спросил Зигмунд.

— Да, что нам делать...

Ингвар перебирал счета. Когда убили Вегарда Крога, Венке Бенке, очевидно, была во Франции. Двумя днями раньше она сняла большую сумму денег, и в последующие четыре дня никаких операций со счетом не происходило. Лишь неделей позже она воспользовалась карточкой — делала покупки в рыбном магазине в Ницце, в старом городе.

Зигмунд и Ингвар почувствовали воодушевление при виде этой временной дыры и с удвоенной энергией занялись расследованием. Теоретически ей могло хватить наличности на то, чтобы съездить в Норвегию и обратно. Проблема была в том, что ее фамилия не значилась ни в одном списке пассажиров и ни в одной фирме по аренде машин в Ницце.

В Стокгольме раздобыть список пассажиров было труднее. Она могла и украсть машину...

Проведя три недели почти круглосуточно за работой, они по-прежнему были уверены в том, с чего пустились в свои изыскания: Венке Бенке была в Осло, когда были совершены убийства.

Однако они ни на шаг не приблизились к разгадке того, как ей это удалось.

Данный им срок истек, и коллеги начали подшучивать над незадачливыми следователями. Они издевательски улыбались, когда Ингвар и Зигмунд приходили обедать, бледные и вымотанные, садились вдвоем и молча ели.

Когда убили Ховарда Стефансена, Венке Бенке работала за компьютером этажом ниже. Она была свидетелем по делу и рассказывала об этом подробно и обстоятельно. Она не видела и не слышала ничего особенного, потому что была погружена в работу: провела несколько часов в Интернете, чтобы узнать побольше о южноамериканских пауках. Только когда относила чемоданы на чердак, она заметила открытую дверь, вошла и обнаружила труп. Потом она позвонила в полицию. Это вряд ли можно было считать алиби, но рассказ Венке Бенке не давал никаких оснований подозревать ее в убийстве.

А Венке Бенке процветала. Фотографии в газетах и журналах, выступления на телевидении, встречи с читателями — она была везде, и это подогревало интерес к очередному роману, который должен был выйти осенью — роману о писателе-убийце.

Ингвар внезапно поднялся. Сложил все бумаги в одну большую стопку.

— Мы проиграли, — признал он и смел все счета в мусорную корзину. Провел рукой по макушке и добавил: — Венке Бенке выиграла. Единственное, что следует из этих недель тяжелой работы, это уверенность в том... — Он нехотя грустно рассмеялся, не желая заканчивать предложение.

— ...что она невиновна, — сделал это за него Зигмунд. — Мы три недели круглосуточно искали и не можем доказать ничего другого, кроме того, что... она невиновна. Мы доказали невиновность Венке Бенке!

— Именно это мы и сделали, — сказал Ингвар, устало зевая. — Именно так она все и спланировала. Она знала, что все будет именно так...

Он обошел письменный стол и на мгновение остановился, изучающе глядя на похудевшего Зигмунда. Его лицо по-прежнему было круглым, подбородок — полным, но одежда висела на нем свободно.