Первый Шрамолицый Воин внезапно сделал жест вмешательства, но Хан'кобанка была вне себя от ярости и не обратила на него внимания. Она молниеносным движением выхватила свой нож и метнула его к ногам Изабо.

— Я вызываю тебя на поединок!

Изабо взглянула на торчавший из земли нож, который до сих пор еще дрожал, потом обвела взглядом лица Хан'кобанов, которые при первом же намеке на столкновение повскакали на ноги. Она знала, что такой жест нельзя оставить без ответа. Правила чести требовали, чтобы она приняла вызов и доказала свою честность. Такое обвинение можно было смыть лишь кровью.

И все же Изабо не хотелось драться со своей собственной кузиной; кроме того, хотя она и была обучена искусству Шрамолицых Воинов, но все же полагала, что поединок не решит проблему. Она подняла глаза на кузину и почувствовала, как ее сердце сжали холодные и липкие пальцы страха. Это был вовсе не тот поединок, исход которого могла решить первая пролитая кровь. В глазах Хан'кобанки застыла непреклонная решимость убить.

— Она всего лишь дитя, и к тому же калека! — воскликнул Первый Сказитель. — Калеку нельзя вызвать на поединок.

— Она — одна из Рыжих, — медленно ответил Первый Воин. — И у нее уже есть седьмой шрам. Это означает, что она должна обладать какой-то силой.

Толпа заволновалась. Изабо медленно наклонилась и подобрала нож, потом протянула его кузине рукояткой вперед.

— Мы одной крови, — сказала она тихо, — а я нахожусь в поиске имени. Я не хочу платить за гостеприимство твоего прайда насилием. Я рассказала свою историю, и ваш Отец Мудрости согласился, что мои речи правдивы. Дай мне пройти с миром! Как только я получу свое имя и шрамы, я вернусь обратно к своему народу, и ты, возможно, больше никогда меня не увидишь. Мне хотелось бы думать, что мы можем расстаться друзьями.

Молодая воительница нахмурилась, схватив нож и завертев его в ладони.

— Ты отказываешься принять мой вызов, потому что боишься или потому что знаешь, что в твоих словах нет правды? — усмехнулась она.

Изабо различила презрение и недоверие на лицах окружавших ее Хан'кобанов и вздохнула.

— Нет, потому, что не хочу стать той, из-за кого нарушится мир между нашими прайдами, — ответила она. — Но я не позволю тебе называть меня бесчестной. Подвергать сомнению мою честность значит сомневаться в моих учителях и в самой Зажигающей Пламя.

Она обернулась и поклонилась Старой Матери.

— Если я должна бороться, чтобы доказать правдивость моих речей, так тому и быть. Пусть все, кто смотрят, убедятся, что я не замышляю никакого зла ни Прайду Боевых Кошек, ни Рыжим.

Старая Мать согласно склонила голову. Собравшиеся Хан'кобаны проворно отступили назад, образовав вокруг кузин широкий круг. Изабо медленно сняла свою мохнатую шубу и аккуратно сложила, положив ее рядом с меховой шапкой. Потом так же неторопливо отставила мешок и сняла тяжелые башмаки, зная, что ее спокойствие лишь подогревает ярость ее кузины. Хан'кобанская воительница была выше и сильнее Изабо, а на лице у нее виднелись три шрама, два из которых были на левой щеке, указывая, что она полноправный воин своего племени. Изабо должна была непременно выиграть этот бой, поэтому она не могла пренебрегать ни единым своим преимуществом. Ее единственным шансом на победу было вынудить ее противницу к необдуманным действиям.

Она увидела, как из вороха мехов высунулась круглая голова Бубы, и она мысленно приказала ей лежать тихо. Ее противница должна была недооценивать ее. Увидев, что Изабо в путешествии сопровождает сова, ее кузина дважды думала бы над каждым своим ходом; Изабо же нужно было, чтобы она вообще не думала.