Внезапно раздался пронзительный крик — рогатый мальчик, поскользнувшись, упал в реку. Его тут же потянуло ко дну, и его лицо скрылось под бурлящей водой. Изабо скинула салазки и башмаки и нырнула за ним. Сила течения ошеломила ее, и ей с трудом удавалось держать голову над водой, которая была холодной, как лед. Изабо почувствовала, что ее силы на исходе, и принялась отчаянно оглядываться в поисках своего спутника. Потом она увидела его белую голову, на миг показавшуюся над водой, и нырнула за ним. Ее пальцы наткнулись на его рубаху, и она изо всех сил вцепилась в нее, потом одной рукой обхватила его за шею, поддерживая над водой. Он был невероятно тяжелым во всех своих мехах и башмаках, с салазками, которые так и остались болтаться за спиной и с каждым гребком бившими Изабо. Она освободила бы его от этого груза, если бы могла, но времени у нее не было, поэтому она просто изо всех сил пыталась удержать его на плаву, стараясь по возможности использовать плавучесть деревянных салазок.

Она из последних сил гребла к скалам, но ее на немыслимой скорости пронесло мимо них, увлекая к водопадам. В конце концов ее швырнуло на берег, и она умудрилась на миг зацепиться ногами за камень, что дало ей время наполовину вытащить его из воды. Потом ноги соскользнули, и ее утащило обратно в реку, но Изабо была сильной пловчихой, и ей удалось снова подплыть к берегу и выбраться в нескольких футах ниже по течению от того места, где наполовину в воде лежал рогатый мальчик.

Сама еле держась на ногах, она встала рядом с ним на колени и вытащила его обмякшее тело из воды, потом, обеими руками нажимая ему на грудь и вдыхая ему в легкие собственное дыхание, выдавила из него воду. Он мучительно закашлялся, выплевывая остатки воды, и она принялась растирать его холодные члены и выжимать воду из его волос и одежды, пытаясь высушить их при помощи своих способностей. Но сил у нее почти не осталось, и ей не удалось добыть ни капли тепла.

На берегу этой холодной бушующей реки не было никакого места, где можно было бы отдохнуть, поэтому им пришлось возвратиться по галерее назад, в тепло пещеры наверху. Изабо развесила их одежду сушиться у входа в самый большой туннель, откуда вместе с клубами дыма и пламени вырывался теплый воздух. Потом она сделала им жидкой каши из своих орехов и трав, его диких злаков и воды из бурлящего источника, жалея, что у нее нет ни капли меда, чтобы хоть как-то перебить ее солено-горький вкус. Поев, они прижались друг к другу, прикрывшись шубой Изабо, пока, наконец, дрожь мало-помалу не прошла.

— Благодарю тебя, — прошептал рогатый мальчик. — Я перед тобой в долгу.

Изабо покачала головой.

— Ты спас мне жизнь в горах, теперь я спасла твою жизнь. Ты ничего мне не должен.

Он кивнул, и они снова прижались друг к другу, ища утешения в этой близости. Повсюду вокруг вздыхала и булькала темнота, а в углах вспыхивало пламя, на несколько секунд озаряя причудливые кучи золы. Буба спала на колене у Изабо, поставив уши торчком и нахохлившись.

Проснулась Изабо несколько часов спустя. Лишь красноватое зарево из огненных туннелей освещало пещеру, и она некоторое время лежала и смотрела на их зловещее сияние, силясь проглотить тугой комок в горле. Они с мальчиком обследовали все остальные коридоры, и Изабо понимала, что теперь им придется бросить вызов более опасным маршрутам. Ее спутник проснулся чуть позже, и они в подавленном молчании собрались и пошли через пещеру, перекинувшись едва ли парой слов.

— Можно начать с этого, — сказала Изабо, махнув рукой в направлении того туннеля, который светился ярче всех. — Мы перепробовали все безопасные и легкие маршруты, так что не будем тянуть кота за хвост и поскорее с этим разделаемся.

Хотя мальчик и не знал этого выражения, он понял интонацию и пожал плечами. Ни один будущий хан'кобанский воин ни за что не позволил бы себе показаться менее храбрым и отважным, чем другой, в особенности если этот другой не был даже настоящим Хан'кобаном.