|
— Я еще внизу догадался, когда понял, что ты цвета путаешь. Я же материал по Усаченко внимательно изучал, уж поверь. Так что твои документики даже не спрашиваю. — Нет, мужик, это ты брось, — вдруг твердо заявил дядя, — мы тебя из подвала вытащили, мы за тебя… — Мне никто не поверит, что я был один. Мог бы соврать, но это не поможет. Могу отпустить одного, но хоть кто-то должен фигурировать в рапорте. Меня ведь тоже проверяют! — Похоже, толстяк в самом деле был растерян… но палец со спускового крючка не убирал. — И как же быть? — Атаки быть. Мы пойдем, а ты скажешь: под дулом автомата отпустил. — Нет, у нас это не отмазка. Под дулом я вас тем более обязан задержать. Послушай, сталкер, идем со мной, я тебя за воротами отпущу, но взамен ты мне подпишешь… — Ничего взамен. — быстро сказал я. — До ворот провожу, сдам на руки твоим. Ты ж сам идти не сможешь, я тебя доведу. Я видел, как палец Шацкина подрагивает на спусковом крючке, и решил: пусть дядя Сережа спокойно уходит… Так и сделали. Я зашвырнул ствол в кусты, кивнул дяде — мол, вали. Потом подал руку Шацкину Тот оперся, тяжело встал. Мы пошли к железнодорожному въезду, а родич скрылся в кустах. В разгрузочном цеху кипела жизнь. Повсюду сновали вояки в камуфляже, за воротами разворачивалась БМП, тяжело ныряя всем корпусом на рельсах, звучали отрывистые команды. На нас сперва навели оружие, но Шацкина узнали, подхватили, тут же какой-то офицер стал грозным голосом требовать врача. Старший следователь держал меня крепко, на офицера наорал, не стесняясь в выражениях, и потребовал разыскать Самохвалова. Оказалось, капитан распоряжается снаружи. Толстяк снова оперся о мою руку и заковылял к воротам. Врача он прогнал. — А кого Хурылев расстрелял в подвале? — спросил я, перекрикивая гам и грохот. — Там были люди… — Не знаю, наверное, строители. Он нанял бригаду шабашников, чтоб переоборудовать убежище… Ну, и не выпускать же их было. Или еще кто, бомжи, не знаю… Хурылеву зверей кормить надо, а бабок в обрез, человечиной дешевле… — Щацкин длинно выругался. — Слушай, парень, давай твой ПДА, я тебе скину кое-какие файлы. Ты имеешь право знать… почитаешь на досуге. Вот тут меня осенило. Бывают, знаете ли, такие гениальные догадки — и я подсунул толстяку комп, который снял с убитого хурылевского телохранителя, благо машинка так и осталась у меня на запястье. Толстяк на ходу полез куда-то под мышку — должно быть, там у него был припрятан комп, вытащил проводок с разъемом, подключил к моему устройству. При этом он, не стесняясь, наваливался на меня… Мы наконец добрели туда, где Самохвалов допрашивал троих бандюков. Неожиданно один из пленных, рослый тощий парень, стал орать: — А-а! Я тебя узнал! Я узнал тебя, сука! Ты, сталкер хренов, я тебя запомню, ты, как тебя, Слепой!.. Ребятки в камуфляже быстро и очень сноровисто заработали кулаками и прикладами — кстати, досталось и приятелям долговязого крикуна, хотя те помалкивали. Но, святые мутанты, теперь и им была известна моя кликуха. «Слепой» — они все слышали. Я не стал говорить Щацкину, что он сволочь, это было само собой ясно. — Вот что, парень, — важно объявил Шацкин и многозначительно покосился на капитана, — здесь я тебя отпускаю. |
