Анатолий Махавкин. Черепа
Часть первая Щербатая улыбка удачи
Глава 1
Не спалось. Мало того что нары были жутко неудобными, даже для тюремного лежака, так ещё и постоянные возгласы из ближайшего угла: «А если по кругу?! Ага, а вот так?! Долбенём накрываю, сверху четыре, ах ты, падла! Накось выкуси, засранец! А ты что?! Куда ты суёшь ведьму?! Засунь её себе… На тебе шклявого и сверху припадок, чтоб не рыпался!» И это в мой последний вечер! Ни тебе дорогого вина, ни тебе шикарных шлюх и чистой простыни – грязная камера, неудобные нары и куча вонючих мужиков, невесть откуда доставших колоду карт. Интересно, как они смогли их протащить сюда, ведь шмон был жесточайшим – у нас отняли даже нижнее бельё, естественно у тех, у кого оно было. Таких, правда, оказалось совсем немного. Так что теперь четыре камеры этой заштатной тюряги доверху забиты здоровенными голыми мужиками, которых завтра вздёрнут одного за другим. И на этот раз никаких шансов избежать верёвки. – Псих! – окликнул я одного из играющих. – Какого дьявола вы орёте, как недорезанные? Глухих здесь нет. – А, Крест проснулся, – задумчиво отозвался приземистый смуглый бородач. – Иди ка ты в задницу, Крест! А я трёхой по мосту и в рыльник. – Грубишь, Псих, – укоризненно проворчал я. – Расслабился, видать. – А что? Самое время, – пожал он плечами и хихикнул: – Был ты, Крест, командиром, да весь вышел. Я погляжу, как ты с шибеницы покомандуешь. Так что помалкивай в тряпицу, а то мы шибко на тебя злобные, могём и удавить. Чёртово отродье было абсолютно право: моим бывшим людям начхать, что я не виноват и нас повязали из за гнусного предательства. Этот ублюдочный староста, который определил нас на постой и напоил сонным зельем, заслуживает, чтобы его поджарили живьём. К сожалению, я уже не смогу осуществить свою месть, и проклятый засранец потратит свои сребреники, посмеиваясь над сотней парней, которых он отправил на виселицу. Я сжал кулак так, что пальцы захрустели, и врезал по каменной кладке стены, сочащейся влагой. Боли не ощущалось, только чистая холодная ярость – нас, которых не смогли остановить ни сталь, ни колдовство, сумел изловить сельский дурень с мордой свиньи. – Псих, а ты не боишься мне грубить? – поинтересовался я, загнав ярость куда подальше. – А ежели мы всё таки выйдем отсюда? – Ну тады могёшь врезать мне по мордасам, – рассудительно сказал Псих, не отрываясь от игры. – Могёшь даже два раза. Однако сумлеваюсь. Я ишшо погляжу, как ты в петле кувыркаешься. Он сбросил последнюю карту и потряс татуированными руками, показывая, что они совершенно пусты. Хорёк, сидящий рядом, плюнул и прошипел неразборчивое ругательство. На его тощей физиономии явственно отражалось разочарование. Я задумался: на что мои парни могут играть в подобной ситуации? – Трое снизу, двое влёт – может, завтра повезёт, – проворковал Псих. – Следующий! – На что играете? – не удержался я. – На подсрачники? – Бери круче, – отозвался Глыба, почёсывая заросший подбородок. – Место на шибенице разыгрываем. Псих, падлюка, всех уделывает, похоже, его последним вздёрнут. Я хмыкнул. Поскольку мне играть не предлагали, нетрудно догадаться, кого повесят первым. А я этих засранцев столько раз спасал… Коротка память человеческая, особенно накануне казни. Загрохотал дверной замок, и надтреснутый голос завопил из за окованного дерева: – Висельники! А ну, пошли прочь от двери. Кожный, кто приблизится, получит болт в брюхо. Это были не шутки: Зануду едва не продырявили, когда он попытался устроить свой обычный трёп с вертухаем. Так что все, недовольно ворча, отошли к противоположной стене. |
