Виталик ушел за Ниной, вернулся один и объявил: «Вечеринка закончилась. Мама звонила, скоро придет». Я встала, а он тихо сказал: «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться». Всех чужих проводил, вытолкал, и мы остались одни: я, Алена с Аришей, Виталик и Лева.

Ох, что произошло!

Ох, сколько там было крови. А ведь мама Виталика приходит к нему раз в неделю, придет и увидит следы крови в своей спальне!

Мы отмывали кровь с Аленой, Алена с пола, а я с матраса. Виталик стоял над нами и изображал тетю Фиру. Она всегда входит в класс и спрашивает: «Что у меня тут происходит? Это обычный урок математики или у меня тут детский сад?»

Виталик тети-Фириным голосом говорил:

— Что у меня тут происходит? Это обычная потеря девственности или у меня тут зарезали овцу? — И Нининым голосом отвечал: — Фира Зельмановна, не беспокойтесь, это обычная потеря девственности.

Нина все это время пряталась в ванной, Ариша была с ней.

Мне стало плохо от крови, и Алена отмывала одна, смотрела на всех со своим любимым упрямым выражением «да, ну и что?!». Виталик сказал:

— Давайте вывесим простыню во дворе, как Нинины предки, она же из какой-то деревни.

Лева делал вид, что не смущен.

И мы все время смеялись.

Люди бы ужаснулись — что мы так развратны, не стесняемся, смеемся. Но это был нервный смех. И не разврат, а просто мы пятеро такие близкие друзья, что самые интимные вещи становятся достоянием каждого.

Виталик сказал:

— Каждая из вас, девочки, потеряет девственность на этой кровати.

КРОМЕ МЕНЯ. Я ОСТАНУСЬ СТАРОЙ ДЕВОЙ.

Мне не в кого влюбиться! Лева, конечно, самая грандиозная личность из всех моих знакомых, но он не видит во мне женщину. Я для него как домашние тапочки. И он с детства знает, что я глупее. Как можно относиться к домашним тапочкам, которые к тому же глупее?..

В прихожей Алена вспомнила, что сказала маме, что идет в кино на новый фильм из серии «Шерлок Холмс и доктор Ватсон». «Шерлока Холмса» снимали во дворе нашего дома, как будто наш двор — это Лондон.

Зачем врать? «А из принципа, нечего спрашивать, куда я иду», — объяснила Алена. По-моему, нелогично. Наврала и, оглядываясь, шмыгнула, как мышка, через двор, к Виталику.

— Про что кино? — спросила Алена.

— Про собаку Баскервилей, — сказал Виталик.

Отчим Виталика один раз разрешил нам прийти на «Ленфильм». Вообще-то, он разрешил Виталику с Аришей, а меня Виталик взял от страха, что я скончаюсь от зависти. Увидеть своими глазами, как создавались любимые фильмы! На «Ленфильме» было как будто я Алиса и провалилась в кроличью нору и попала в другой мир! Виталик очень оживился среди реквизита, там были вещи из «Шерлока Холмса» — скрипка, трубка. Он примерил пиджак Шерлока Холмса, твидовый с коричневыми пуговицами, и жилетку, и рубашку, Ариша надела парик и платье княжны Волконской из «Звезды пленительного счастья», она была совсем как княжна, очаровательная. А для меня самое-самое был монтажный стол, на нем — на нем! — клеились негативы великих картин! В кабинете сценариста я потрогала стол на счастье и загадала, что я вернусь сюда.

Мы с Аленой-Аришей и Ниной стояли во дворе, Алена спросила Нину:

— Ну?.. Зачем? Неизвестно с кем! Это же клиника, ты клиническая идиотка…

Нина угрожающе сказала:

— Отстань!

Алене она не боится сказать «отстань», они как сестры. То есть Нина приемная, но они как сестры.

— А ты, Танька, что думаешь? — спросила Алена.

А я что думаю?

Я думаю, что жалко ее.