— Пожалуй, — соглашается он. — Видите ли, дяде Кретьену это кольцо больше не нужно. Перед отъездом он спросил меня, не соглашусь ли я вернуть кольцо его первоначальной владелице. А я бы и рад, да как назло потерял адрес. Надо же оказаться таким растяпой!

— Что ж, — осмеливается предположить Эмили, — если это та самая женщина, от которой приходили посылки, то, наверное, она живет в…

Далее следует название города. Не далее часа езды от Парижа.

— Ну конечно, как я мог забыть! — Он хлопает себя по лбу. — Именно это словечко и вертелось у меня на языке. Если бы припомнить еще фамилию мадам, то не понадобится даже номер дома.

И бесконечно очаровательная Эмили сообщает фамилию.

Сколько часов безуспешных поисков, подумает Видок позже. И все это время ответы готовы были слететь с пухлых губок молодой женщины.

В порыве страсти — а может, по хладнокровнейшему расчету — он увлажняет эти уста прикосновением своих губ. Она избавляет его от ритуальной пощечины, благодаря чему поднимается в глазах Видока еще выше. Он осведомляется, не вернется ли мадам в течение ближайшего часа. Она отвечает отрицательно. Он спрашивает, можно ли повернуть табличку на входной двери той стороной, на которой написано «Закрыто». На этот раз ответ утвердительный. Он спрашивает, не опустить ли ему жалюзи.

— Нет, — отвечает она, и ее самообладание потрясает его. — Я сама опущу.

В этот же день один из людей Видока отправляется в указанный Эмили город и возвращается с точным адресом. Игра началась. Обэ, изучив почерк Леблана, выводит записку следующего содержания:

Ожидаю дальнейших инструкций.

Записка курьером доставляется таинственному адресату. Двумя днями позже Эмили с радостью сообщает, что на имя дядюшки Кретьена пришло очередное послание.

Ваша посылка готова.

— Прибыло вчера особой почтой, — сообщает Видок.

Мы только что покинули его кабинет.

— Решительный час приближается.

— Но когда мы отправимся туда? — осведомляюсь я.

— Когда? Вот прямо сейчас и отправимся.

— Мне надо упаковать вещи…

— Забудьте об этом. Я припас для вас одежду.

— Мне еще надо…

«Сообщить матери».

— Ей уже отправили записку. — Видок сухо улыбается.

— Что вы ей сказали?

— О! — Он делает скучающий жест, словно отмахиваясь от чего-то. — Спросите у Коко, это его конек. Что-то насчет симпозиума по сенной лихорадке. А может, проказы в бассейне Луары. Во всяком случае, ей сказали нечто такое, о чем она никогда не посмеет расспрашивать.

Смеясь, он хватает меня за воротник:

— Послушайте, мой друг. Если все пройдет удачно, вы вернетесь к мамаше Карпантье завтра вечером. И вас будет окутывать аура… о да, таинственности! Так что всякий поймет, что перед ним человек, который кое-что повидал. Как они будут вам завидовать, как их свиные глазки повылезают из… Вы ведь не носите оружия? Впрочем, забудем об этом. Вы что-то и в самом деле бледны, Эктор. Хотите глоток анисовой на дорожку?

8 брюмера III года

Леблан оказался истинным благословением. Чрезвыч. добр, внимателен, исполнен готовности помочь. Удивит. приятный собеседник. Я только что провел неск. счастливых часов в его обществе.

Как и меня, его оч. беспокоит состояние Шарля, в особенности теперь, когда с каждым днем все яснее становится, какие душевные и эмоциональные травмы перенес ребенок.