Ему около шестидесяти. Он руководит одним из Департаментов ФСБ, имеет звание генерал-лейтенанта, но форму надевает крайне редко. Горчаков щупл, небольшого росточка, седые волосы обрамляют лицо с правильными чертами. От частого курения его кожа тонка и почти не имеет цвета. Однако внешность мало соответствует внутреннему содержанию: при некоторых недостатках характера он остается великолепным профессионалом и очень достойным человеком. Иногда может наорать, вспылить и даже объявить взыскание – в девяти из десяти случаев это произойдет заслуженно, а в десятом, осознав свою ошибку, он не побрезгует извиниться и пожать руку.

Шеф чем-то расстроен и выглядит уставшим. Предлагаю ему присесть и поучаствовать в тестировании кандидатов, сам же гадаю о причинах незапланированного визита…

– Не волнуйтесь, дурных новостей я не привез, – негромко успокаивает генерал. – Ехал мимо с совещания, вот и решил заглянуть. Холодной минералочкой старика угостите?

Кивнув, Георгий исчезает в коридоре.

А Горчаков внезапно интересуется:

– Сколько суток отпуска я тебе задолжал?

Господи, неужели я слышу этот вопрос не во сне, а наяву?! После завершения необычной миссии в районе Земли Франца-Иосифа я сам подкатывал к Сергею Сергеевичу с просьбой отпустить на пару недель. Он ответил отказом, а теперь сам завел речь об отдыхе.

– Не меньше трехсот шестидесяти пяти, – отвечаю, не моргнув глазом. И для убедительности добавляю: – Если не считать отгулов.

Тонкие губы изгибаются в усмешке.

– На год тебя никто не отпустит, а недельки три отдохнешь – обещаю. Север-то, небось, опостылел?

– Не мешало бы погреть суставы и поплавать без риска отморозить себе чресла.

– Вот и поезжай в теплые страны. Во Францию или в Португалию… В Испании был?

– Проще сказать, где я не был. Гулял и по улицам Мадрида и даже лицезрел корриду.

– Корриду?! Ну и как?

– Знаете, поймал себя на мысли, что искренне болею за быков.

Шеф беззвучно смеется. Я же про себя думаю: «А почему бы действительно не прошвырнуться по Европе? Почему бы не вложить пяток штук в итальянскую или французскую проституцию? Я вполне заслужил отдых честным и самоотверженным трудом».

– Напиши рапорт и завтра же отправляйся на все четыре стороны, – говорит генерал.

Что ж, мешок уважения вам, Сергей Сергеевич!

Нет, он определенно чем-то расстроен, и я намереваюсь аккуратно расспросить о причинах, но не успеваю – в аудиторию возвращается Устюжанин. Он ставит перед Горчаковым запотевшую бутылку минеральной воды и пластиковый стаканчик. Старик с удовольствием пьет, приговаривая:

– Ничто так не освежает мой мозг, как холодная минеральная вода…

– Время, товарищи курсанты, – объявляю об окончании теста.

На преподавательский стол ложатся листы со списочным составом. Мы с Георгием складываем цифры, набранные каждым из кандидатов.

– И что же вы там насчитали? – спрашивает генерал, смакуя холодную воду.

Обвожу взглядом шестерку парней. Они напряжены, взволнованны и с опаской ждут вердикта.

– Наихудшим в заключительном тесте становится старший лейтенант Панин. Он набрал наибольшее количество баллов, то есть остальные товарищи отправились бы с ним на боевое задание в последнюю очередь.

– Панин, не забудьте зайти в штаб и поставить в командировочном удостоверении отметку об убытии, – дополняет Устюжанин.

– Но я был первым на «тридцатке», – удивленно разводит руками курсант.

– Вас предупреждали, что последний тест является решающим.