Виктор Михайлов. Черная Брама
В МОРЕ СТУДЕНОМ
Пограничный сторожевой корабль «Вьюга» находился в дозоре. На горизонте раннее солнце позолотило узкую, едва заметную гряду облаков, а над кораблем еще смыкалась тьма полярной ночи. Без ходовых огней «Вьюга» шла курсом сто двадцать. Командир корабля Иван Арсентьевич Поливанов спустился с ходового мостика. Посасывая давно погасшую трубку, Поливанов зашел к штурману и окинул взглядом его библиотечку. Среди нескольких десятков книг по основам кораблевождения был старенький томик Тургенева. Как попал этот томик на корабль, никто не знал. Но, как говорил замполит капитан-лейтенант Футоров, «Записки охотника» поступили на штурманское вооружение. Иван Арсентьевич взял с полки томик и раскрыл на закладке. За Полярным кругом еще бушевали метели, и волны, накатываясь на полубак, застывали сталактитами льда. Дыхание моря, холодное, просоленное и влажное, проникало сквозь тонкие переборки. А со страниц тургеневской повести с необыкновенной силой доносился запах полыни, сжатой ржи и гречихи… Поливанов отложил книгу и включил радио. «…Утром в Мурманске было тридцать, — услышал он, — в Апатитах сорок, в Ковдоре сорок три градуса мороза. Такое резкое похолодание по всему Кольскому полуострову объясняется вторжением арктического воздуха из района Карского моря…» «Надо ждать тумана», — подумал Иван Арсентьевич. — Товарищ капитан третьего ранга, по курсу справа десять — судно! — доложил вахтенный офицер. Поливанов приник лбом к резиновому тубусу радиолокатора и увидел за бегущей разверткой очертания полуострова и светящуюся точку цели. До неизвестного судна было семьдесят два кабельтова. «Вьюга» пошла на сближение. Ветер утих, и это внушало тревогу: резкая разница температуры моря и воздуха могла вызвать парение. — Товарищ командир, расстояние увеличивается! — доложил штурман. — Полный вперед! — приказал Поливанов. Над морем поднялись клочья желтоватого тумана; они быстро сбивались в плотные стелющиеся облака. Еще несколько минут — и перед кораблем встала белая непроницаемая стена. Миновав северо-восточную оконечность полуострова, неизвестное судно изменило курс и вошло в наши пограничные воды. «Что это? — подумал Поливанов. — Сейнер идущий в Мурманск, или «иностранец», избравший кратчайший курс?» Надо было опознать судно. Но на экране радиолокатора возникли помехи, и маленькая светящаяся точка затерялась в бешеной пляске спиральных, прямых и ломаных линий. Ни радиометристу, ни тем более штурману еще не приходилось встречаться с подобными помехами. В тумане, когда с командирского мостика неразличим гюйсшток, когда активные радиопомехи лишают возможности локационного наблюдения, единственная надежда — на впередсмотрящих, на их внимательность и зоркость. Поливанов раскурил трубку и вернулся на ходовой мостик. Глубоко засунув остывшие руки в карманы реглана, привычно покачиваясь с носков на пятки, он всматривался в плотную стену тумана. На мостик поднялся штурман: — Товарищ капитан третьего ранга, видимость ноль. Обороты уменьшить? — Курс сто шестьдесят! — сказал Поливанов и решительно перевел ручку машинного телеграфа на «самый полный». — Передайте помощнику, пусть сообщит в штаб: идем на сближение с неизвестным судном. Наш курс. Координаты и видимость. Повторив приказание, штурман спустился с мостика. — Что наблюдается на экране? — сняв колпак переговорной трубы, спросил командир. |
