Женщина всхлипнула, опустив голову. Пробормотала что-то и быстро побежала вниз по тропинке.

Мужчина проводил ее взглядом, вздохнул и пошел к скамье.

Отец игумен все еще сидел в прежней позе, только крючковатые пальцы перебирали по гладко отполированной клюке. Взгляд сквозь толстые стекла очков был устремлен вдаль, туда, где небо сходилось с темно-зеленой каймой леса.

— Это она послушника нашла? — спросил мужчина, присаживаясь рядом.

— Да, Ольга, — пожевав блеклыми губами, ответил старик. — Все грех отмолить хочет. А в чем грех-то ее? Бабье это дело, кто же его осудит. Не проклял Господь Еву, а предупредил, что, познав смертную любовь, будет в муках рожать детей своих. А что без отца, и то не грех. Один Отец у нас. И Мария, если разобраться, не от законного мужа понесла, а от Него. Грех это или благодать, поди рассуди.

— Не по писаному судишь, отец, — покачал головой мужчина.

— А вера из головы идти не может. Я сердцем сужу. И болит оно у меня за Ольгу, как бы плод не скинула, такого страха натерпевшись. Утешаю как могу. Одного не сберег, так хоть другой пусть народится.

Мужчина покосился на старика. В профиль он напоминал Ивана Грозного из фильма Эйзенштейна. Глубокие, как порезы, морщины, хищный нос, тонкие губы, нижняя чуть выпячена. Седые волосы на остром подбородке свились в раздвоенную бородку. Глаза глубоко запавшие, наполовину скрытые низко нависшими всклокоченными бровями. Телом он уже был по-стариковски худ, но, видно, еще силен, как бывают сильны жилистые, тонкие в кости мужики.

«Что-то в нем еще осталось от того, кем он был двадцать лет назад. Если он сюда пришел замаливать грехи, то минимум лет сто решил прожить, — с усмешкой подумал мужчина. — В военной разведке святых не держат».

Ученая степень философии, степень магистра богословия в католическом университете, степень, попутно полученная в ходе выполнения задания — нужно было отрабатывать легенду, восьмая ступень посвящения в дзен-буддизм как результат работы в Индии. Остальное надежно засекречено под грифом «Хранить вечно». Если уход из разведки еще можно как-то объяснить, то отказ от преподавательской карьеры в столичном вузе и постриг в монахи поставил всех в тупик. И прежних сослуживцев, и коллег по кафедре. Со своими данными и подготовкой он мог рассчитывать на быструю карьеру в Церкви, но почему-то удалился от столичных дрязг и интриг в дальние обители, где чудом уцелели церковные книги. Из епархии в епархию за ним следовала любовно собранная личная библиотека, где большинство книг были странные, а порой — страшные.

Что нашел он в них, что хранил в памяти, какие грехи хотел отмолить? Об этом знал только он — один из лучших Инквизиторов Ордена.

— Я был у камня, Петр, — тихо произнес мужчина.

Старик кивнул, бледные губы дрогнули в улыбке.

— Рука не болит?

— Вообще-то болит. — Мужчина непроизвольно потер ладонь о колено.

— Вот теперь ты готов к разговору, Сильвестр. — Старик не повернул головы. — То, что я скажу, ты не найдешь ни в одном протоколе. Более того, я сделал все возможное, чтобы сыскари побыстрее закрыли дело. Начнем с мальчика. Игорь был со странностями, монастырь, особенно наш — не для него. Я сам уговаривал его не принимать постриг. Пожил в тиши, отдохнул душой, окреп в добре, пора и в мир. Здесь он себя сгубил бы, работать надо много, обитель ветшает, а братии всего два десятка человек. А мальчик был тонкий, с такой, знаешь ли, болезненно чувствующей душой. Путь себе давно избрал, хотя сам того еще не осознал.