Лейт замер, поглядев в зеркало, в уголке которого была видна ванна, рядом с которой сидел Реджер.

– На самом деле, не так уж сильно, – ответил он. – Немного припасенного заранее макияжа, уйма искусственной крови, на тот случай, если они будут слишком заняты, чтобы подвергать ее немедленному анализу, и все остальное мы нашли на месте. Ты бы удивился, если бы увидел, как смотрят люди на лица, покрытые кровью.

Реджер фыркнул. Лейт снова вернулся к раковине и последним остаткам макияжа, который помог завершить им скучное дело, заключавшееся в побеге из тюрьмы. Было довольно просто справиться с засохшей кровью, но фальшивая головная повязка была изготовлена из не смачиваемого водой материала, и запах растворителя напомнил ему о самых плохих днях старой войны.

– Я полагаю, – сказал Реджер, – что это было выходом и для всех остальных. Итак, вы не импровизировали, оставшись одни? Эта женщина, Силкокс – зачем вы заставили ее одеть всю вашу пластиковую броню? Только чтобы нагрузить ее?

– Частично из‑за того, что остальные из нас должны были лежать без сознания из‑за ранений в голову. – Он поймал в зеркале озадаченный взгляд Реджера и продолжил: – Она быстро дала понять атакующей команде, что ее ранение таково, что из‑за него она может терять и снова приходить в сознание, правильно? О'кей, а это значило, что она должна убедительно потерять сознание, как только кто‑либо начнет задавать ей каверзные вопросы. Но, кроме того, она могла внезапно очнуться, как только медики начинали проверять некоторые проблемы, кроме головной раны – особенно проблемы ниже уровня шеи.

– А, – Реджер кивнул, – я понимаю. Надев на нее всю вашу пластиковую броню, вы могли позволить врачам изучать вас как угодно, подвергая осмотру любые участки вашего тела.

– Правильно, – сказал Лейт. – И чтобы симптомы подходили, то она, как полагается, в любом случае должна была перебинтовать свою голову…

– Это ей нужно было и для того, чтобы спрятать свои волосы.

– Опять же. Обладая «способностью» внезапно терять и возвращаться в сознание, она могла организовывать диверсии и сумятицу, если бы в этом возникла необходимость. Но необходимости не было, и я не думаю, что верхушка, руководящая операцией, понимала, что мы делаем.

Реджер фыркнул.

– Вы доверили ей чертовски важные вещи.

Лейт последний раз вытер лоб и с благодарностью откинул в сторону скомканное хлопчатобумажное полотенце, повернувшись лицом к Реджеру.

– Кажется, за время операции нам приходилось доверять друг другу много важных вещей. Ну, теперь с нас достаточно Предварительных обсуждений. Я думаю, что вы уже слышали полный рассказ от Кейна или от кого‑либо еще. Итак, зачем вы сюда пришли, на самом деле, о чем вы хотите со мной потолковать?

Тот надул губы.

– Кейн сказал мне, что когда вы были там, он хотел еще вызволить тех двух водителей грузовиков, наплел мне какую‑то историю про то, что ты не доверял сотрудничеству с ними во время побега.

– Он прав, я не мог. Но все на самом деле еще проще. У Дупре и Карен Линдсей нет с нами совершенно ничего общего, не считая того, что их заставили помочь нам во время выполнения двух малозначительных частей операции. Первый же допрос покажет, что они невинные граждане, их отпустят. Если бы мы помогли им бежать, то они автоматически попали бы под большее подозрение, и когда их бы снова поймали, то уже посадили бы в камеру строгого режима. И, проигнорировав их во время побега из тюрьмы, мы на самом деле принесли им немаловажную пользу. Хотя Кейну понадобится еще прорва времени, чтобы это понять.

Реджер буркнул:

– Возможно, у него на то есть хорошая причина.