— А мне нравится твое воображение, — сказал Филипп. — Не будь так жестока по отношению к этому потрясающему качеству.

— Я и не предполагала, что ты знаешь о его существовании, — удивленно воскликнула я.

— Любой после непродолжительного общения с тобой, — ответил он, — понял бы, что тебе открыт доступ в сферы, недоступные простому смертному.

Его замечание настолько изумило меня, что я не удержалась и посмотрела на него.

— Ты издеваешься надо мной? — спросила я.

— Нет, даже не думаю, — сказал он. — Какая же ты смешная, Лин. Ты проявляешь чудеса проницательности, когда дело касается других людей, и удивляешься, когда окружающие подмечают что-то в тебе самой.

— Наверное, дело в том, что я привыкла к тому, что меня не замечают, — потупив глаза, промолвила я.

Меня охватило неудержимое желание взять его за руку, рассказать, что он думает обо мне. Но я испугалась — испугалась услышать ледяные нотки в его голосе, увидеть маску отчужденности на его лице. “Осторожнее, — приказала я себе. — Ты начинаешь нравиться ему, он заинтересовался тобой. Ради Бога, не спеши, ты можешь спугнуть его!”

Через мгновение мы уже болтали о совершенно посторонних вещах. Вскоре мы подъехали к дому, где устраивался прием.

Как обычно, нам пришлось провести два страшно утомительных часа в разговорах с совершенно незнакомыми мне людьми, которых мне представляли то Филипп, то его тетка. Я выпила немного холодного кофе, из-за чего у меня возникло впечатление, что в моем животе лежит кусок льда. У меня разболелась голова. Когда я почувствовала, что ноги уже не держат меня, ко мне подошел Филипп.

— Может, попробуем сбежать? — спросил он. — Я видел, что моя тетушка только что вошла в дом. Другого случая нам не представится.

— Ради Бога, не упускай этот шанс, — взмолилась я. — Я совершенно без сил.

Подобно двум школьникам, сбежавшим с уроков, мы пробрались к машине.

— Давай поедем домой и выпьем хорошего чаю, — предложил Филипп, опуская специальную подставку, чтобы я положила на нее ноги.

— А когда мы поженимся, то тоже будем обязаны посещать подобные приемы? — спросила я.

— Сотни приемов, — ответил он, — и гораздо более ужасных, чем этот!

— Тогда я расторгаю нашу помолвку, — застонала я.

— Жаль, что ты не можешь вернуть мне кольцо, — заметил он.

Я взглянула на свою руку, на которой не было кольца, и рассмеялась.

— Это было предметом долгих обсуждений моих родственников.

— Я знаю, — сказал он. — Только не думай, что я невнимателен к тебе. Я заказал для тебя нечто особенное. Думаю, ты увидишь, что я тебе приготовил, когда мы приедем домой.

— Жаль, что мне придется отказаться от этого, — с сожалением проговорила я, однако его слова обрадовали меня.

Я сама не раз задавала себе вопрос, почему Филипп так и не подарил мне кольца — факт, о котором Анжела постоянно мне напоминала.

— Это очень плохо, — только вчера сказала она. — Вы обручились две недели назад, Лин, и за все это время ты получила всего пару орхидей. Не можешь же ты положить их в сейф и хранить там.

— Чего ты от меня хочешь? — сердито проговорила я. — Чтобы я потребовала у него бриллианты?

— Ты могла бы мягко намекнуть ему, — предложила она.