Анжела вскочила.

— Ты не имеешь права так говорить, — возмутилась она, — по-твоему, выходит, что Дуглас — самый настоящий альфонс!

— Послушай, родная моя, — остановила я ее. — Ты сама признала, что у него нет денег. Вспомни, только на днях ты взяла у меня деньги, чтобы расплатиться за него в ресторане.

Я прошла из ванной в спальню.

— Его отъезд в Палестину разобьет мне сердце, — продолжала жаловаться Анжела, но в ее голосе уже не слышалось истерических ноток, и я поняла, что она просто доигрывает свою роль.

— Возможно, ему не надо будет никуда ехать, — предположила я.

— Я боюсь! — проговорила Анжела.

Она наклонилась к зеркалу и принялась пудриться, чтобы скрыть следы слез на щеках. Внезапно она взглянула на часы и вскрикнула:

— Без двадцати девять! Я же опоздаю к ужину!

Не успела я раскрыть рот, как она уже вылетела из комнаты, хлопнув за собой дверью. Я услышала, как ее каблуки застучали по лестнице, ведущей в ее спальню. Я вздохнула с облегчением, поняв, что раз Анжелу волнует ее внешний вид, вопрос о разводе или самоубийстве откладывается, по крайней мере, на ближайшие несколько часов. Довольная тем, что так ловко справилась с ситуацией, я оглядела себя в зеркале.

— Что сделало меня таким тонким политиком — мой деревенский университет или “Сборник советов для девушек”? — обратилась я к своему отражению.

И решила, что просто мною руководила природная хитрость, которая еще никогда в жизни меня не подводила.

Глава 7

Во вторник, когда мы собирались на прием в Чедлей-Хаус, в доме произошел ужасный скандал из-за Дугласа Ормонда. Анжела вбила себе в голову, будто ей очень хочется, чтобы он пошел с нами. Похоже, если человек влюблен, он не в состоянии хоть мгновение — я уже не говорю о целом вечере — просуществовать без предмета своей любви.

Анжеле почти всегда удавалось известным только ей способом добиваться для Дугласа приглашений на те приемы, куда отправлялась она сама. Но с сэром Филиппом она была знакома не настолько близко, чтобы попросить его об еще одном приглашении на обед. Однако она настаивала, чтобы Дуглас присоединился к нам на концерте. На благотворительные вечера попасть ничего не стоило, нужно было только достать билет. Однако в Чедлей-Хаус проникнуть можно было лишь по личному приглашению хозяина, при этом каждый гость платил за вход пять гиней.

Генри наотрез отказался что-либо предпринимать для того, чтобы достать билет. И начался скандал.

— Если ты думаешь, что я буду звонить в Чедлей-Хаус и сообщать, что моя жена не хочет идти туда без одного молодого человека, ты жестоко ошибаешься, — сказал Генри.

— А я не желаю провести весь вечер в одиночестве, — ответила Анжела. — После концерта мы могли бы отправиться в ночной клуб или еще куда-нибудь. А в противном случае вечер будет безнадежно испорчен.

— Я думал, ты хотела поужинать с сэром Филиппом, — заметил Генри.

— Я говорю совсем не об ужине, — возмутилась Анжела. — Я имею в виду, что в течение оставшегося вечера за мной никто не будет ухаживать.

— У тебя есть любящий муж, — с сарказмом напомнил Генри.

Анжела не ответила. Она бросила на него полный презрения взгляд и подошла к телефону.

— Что ты собираешься делать? — спросил Генри.

— Раз ты не хочешь помочь мне, я найду другой способ добиться своего, — со злобой ответила она.