— Тогда можешь быть уверена: то, что ей известно, — неправда, — ответил сэр Филипп.

Принесли маленький чайничек и пирожные с мороженым для леди Моники, и она набросилась на угощение с такой жадностью, как будто много дней голодала.

— Мне страшно повезло с фигурой, — сказала она мне. — Что бы и сколько бы я ни ела, это никак не отражается на мне. Вы, наверное, завидуете — ведь вам приходится ограничивать себя.

Я подумала, что едва ли в ее возрасте имеет значение, полнеет женщина или нет. Но взглянув на ее тощую шею и жилистые руки, я решила, что ей не мешало бы немного поправиться. Я пробормотала что-то нечленораздельное и собралась было ответить, но она уже принялась весело трещать о том, что встретила здесь одну знакомую, которая сообщила ей, будто война неизбежна и может начаться в любой момент.

— А я ответила ей, — щебетала леди Моника, — что не двинусь с места, если начнется война. Если мне суждено быть убитой, то от этого не спрячешься. Тебе не кажется, Филипп, что я поступаю разумно?

— О да, очень, — ответил он. — А вы тоже фаталистка, Лин?

Я не успела ответить, потому что вмешалась леди Моника:

— Естественно, она фаталистка. Ведь она разумный человек. Все на свете предрешено со дня рождения. На прошлой неделе я ходила к своему астрологу. О, моя дорогая, он такой душка. Он сказал мне: “Вы проходите через период финансовых стрессов, но к концу месяца все наладится”.

— А как обстоит дело в действительности? — спросила я.

— Месяц еще не закончился, — весело ответила леди Моника, — но что касается финансового стресса — он был абсолютно прав. Я всегда нахожусь на грани нищеты, не так ли, Филипп?

— С тех пор, как я знаю тебя, — ответил он, — а знаю я тебя много лет…

— Молчи, молчи! — вскричала леди Моника. — Нельзя упоминать о возрасте. Человеку столько лет, на сколько он себя чувствуют. Вот что на днях сказал мне мой психиатр: “Не думайте о своем возрасте”. Я давно стараюсь не думать об этом.

— Ну, тогда я скажу “с тех пор как мы играли в песочнице”, — с улыбкой поправился сэр Филипп.

— Это нечестно, — возмутилась леди Моника. — Все знают, сколько тебе лет, Филипп. Кстати, я потребовала, чтобы из справочника “Дебретт” убрали дату моего рождения.

— Как тебе это удалось? — удивился сэр Филипп.

— Я встретилась с издателем, — ответила она. — Я рыдала у него на плече, и он дал мне слово. Я еще не видела нового издания, вполне вероятно, что он не сдержал своего обещания, однако он оказался таким очаровательным мужчиной. Я чувствую, что могу доверять ему.

Сэр Филипп взглянул на часы.

— Лин, как вы относитесь к тому, чтобы отправиться в обратный путь? — спросил он.

— Что, вам уже пора? — воскликнула леди Моника.

— Да, как это ни печально, — ответил сэр Филипп.

— А мне придется ждать Браун-Го, — уныло проговорила леди Моника. — Если я уеду с вами, это будет невежливо по отношению к ним.

— Ты права, — согласился сэр Филипп. — До встречи, Моника.

— Когда? — спросила она.

— Я позвоню тебе, — заверил ее сэр Филипп.

— Тысяча благодарностей за чай, — сказала леди Моника, пожимая ему руку. Потом повернулась ко мне: — До свидания, леди Гвендолин, или, как вас называет Филипп, Лин.