Хейнц казался растерянным, раздавленным той информацией, что внезапно обрушилась на него.

Некоторое время он смотрел на объемную модель Пустоши, а затем негромко произнес:

– Я должен все обдумать.

– У вас осталось чуть больше восьми часов, – изрек Урман. – Думайте, адмирал. Ваш голос может стать решающим. Не каждому выпадает в жизни шанс спасти мир. Предотвратить нашествие техноса, показать, что наша армия – это не горстка игрушечных солдатиков, разве не достойная цель для мужчины?

Хейнц ничего не ответил.

* * *

Затребовав некоторые данные для дополнительного анализа и изучения, адмирал покинул особняк Миллера уже за полночь.

Урман, стоя у окна, проследил, как отъезжает машина Хейнца, затем налил себе выпить.

– Думаешь, он поверил? Поддержит решение об ударе? – нервно спросил Миллер.

– Дункан, адмирал честный человек, и это его уязвимое место. Он никогда не возьмет денег, откажется от взятки, но у него масса скрытых комплексов и нереализованных желаний.

– Каких, например?

– Сам подумай. Легко ли занимать должность адмирала, командовать современным флотом, осознавать его потенциальную мощь, не имея возможности «нажать на курок»? Разве я ошибусь, предположив, что втайне он мечтает хотя бы раз обрушить подчиненную ему титаническую силу на реального врага?

– Мне он не показался кровожадным.

– Это не кровожадность, Дункан. Инстинкт. Деформация образа мышления человека, который каждый день держит в руках оружие. Оно должно выстрелить, иначе чего будут стоить годы карабканья по служебной лестнице? Что такое карьера? Любовно погладить ультрасовременный артиллерийский или ракетный комплекс каждый из нас может на выставке вооружений. А вот привести его в действие, да еще понимая, что поступаешь правильно, справедливо, защищая мир, – это вершина. Вершина всего – карьеры, жизни, мужского честолюбия, наконец. Возьми адмиралов прошлых веков. Они сражались. А нынешние? – Урман усмехнулся. – Они похожи на псов, что хрипят и рвутся с поводка, на который их посадили политики, а укусить уже никого не могут. Поверь, Хейнц ушел, полный решимости. Я всего-то обрезал его поводок, дав понять, что в этот раз столь ненавистные ему политики отойдут в сторону, уступив наконец право действовать настоящим мужчинам. Он станет героем нации, а мы получим взломанную ракетно-бомбовыми ударами Пустошь, зачищенную от сталкеров и техноса, – жестко завершил свою мысль Урман.

Миллер продолжал нервничать и сомневаться. Ну что возьмешь с геолога? Да, он возглавляет огромный бизнес, но в душе остается прежним: далеким от интриг, слишком мягким, увлеченным научными идеями, страстным исследователем, зашедшим слишком далеко в своих открытиях.

Урман, чувствуя его настрой, произнес:

– Успокойся. Никто не подозревает об истинной цели зачистки. Мы показали адмиралу, как технос прокладывает подземные коммуникации, но ведь он и понятия не имеет, куда и зачем они ведут. Он слишком далек от темы научных открытий, ему невдомек, что на глубине расположены источники аномальной энергии. Ты ведь и сам не сразу разобрался, что происходит, когда спутники «Блаккета» зафиксировали неизвестный на Земле элемент, вкрапленный пульсациями в глубины планетной коры?

– Да, мне понадобилось время, чтобы сопоставить многие данные и прийти к известным тебе выводам.