— Классное местечко, — сказал один из них, сделав головой движение, включающее в себя усадьбу.

— Это получше, чем медаль «За заслуги» от французского министра обороны.

Стало быть, им это известно. Вот откуда взялось уважительное отношение. С другой стороны, это сигнал о том, что Герхарт Снейерс держит все под контролем. И самого Каллиса, и его приближенных.

Они правы: работать на Каллиса куда лучше, чем служить в «Особой группе охраны».

— Там было круто, не так ли? Уж не знаю, что должно было произойти, чтобы французы дали медаль иностранцу.

— Да нет, наградили-то моего командира, — стал отнекиваться Микаэль Вик.

Об этом ему говорить не хотелось. Девушка Микаэля часто будила его по ночам, тряся за плечо. «Опять ты кричишь во сне, — говорила она. — Весь дом перебудишь».

Микаэлю приходилось вставать. Он был весь мокрый от пота.

Воспоминания накатывали, особенно тогда, когда он спал. Со временем они не потускнели, скорее наоборот — звуки стали отчетливее, цвета и запахи острее.

Некоторые звуки доводили его до умопомрачения. Например, жужжание мухи. Иногда он мог потратить полдня на то, чтобы выгнать мух из комнаты на даче у своей девушки. Сам он предпочитал оставаться летом в городе.

Тучи мух. Это Конго Киншаса — деревушка неподалеку от Бунии. Группа Микаэля Вика опоздала. Жители деревни лежат зарезанные перед своими домами. Тела без одежды. Дети со вспоротыми животами. Трое членов военной группировки, устроившей эту бойню, сидят, прислонившись к стене одного из домов. Они не ушли со своими. Совершенно одурманенные наркотиками. Даже не понимают, что к ним обращаются. Их не волнуют ни удушливый запах мертвечины, ни тучи жирных мух, жужжащих над телами.

Командир Микаэля Вика пытается поговорить с ними на всех известных ему языках — английском, немецком, французском: «Встать! Кто вы такие?» Они продолжают сидеть, прислонясь к стене. Глаза совершенно мутные. В конце концов, один из них тянется к оружию, которое лежит рядом на земле. На вид ему лет двенадцать. Парень хватается за оружие, и они вынуждены застрелить его. Затем убивают двух его товарищей и закапывают всех троих в землю. Рапортуют, что все члены военного формирования сбежали, когда они прибыли на место.

Иногда Микаэля травмировал звук дождя, бьющего в стекло. Если начинало лить среди ночи, когда он спал, — это было самое страшное. Тогда ему являлись кошмарные сны о периоде дождей.

Вода льет с неба неделями. Стекает по склонам гор, смешиваясь с глиной. Склоны размыты. Дороги превращаются в красные реки.

Микаэль и его коллеги шутят, что ботинки лучше не снимать — вдруг пальцы так и останутся в них? Каждая потертость на коже превращается в тропическую язву. Кожа разбухает, белеет, отслаивается большими кусками.

Навигатор и рация выведены из строя. Техническое оборудование не рассчитано на работу в таких условиях — его невозможно защитить от сырости.

Солдаты подчиняются натовскому полковнику-французу. Их задача — обеспечить безопасность дороги, и вот они подошли к мосту. Но где же, черт возьми, французы? В группе всего десять человек, они ожидают подкрепления. Французы должны охранять дорогу по другую сторону моста, но кто там теперь — одному богу известно. Чуть ранее они заметили трех человек в камуфляже, скрывшихся в джунглях.

Не покидает страшное чувство, что их все плотнее окружает военная группировка.

Микаэль достал пачку сигарет и угостил людей Снейерса.

В тот раз все закончилось кровавым боем. Он не помнил, сколько человек убил. Помнил только леденящий душу страх, что патроны кончаются, — все наслышаны о том, что эти люди делают со своими врагами, если берут их в плен живыми.