Северная граница представляет собою извилистую линию. Начинаясь от Румынии, она проходит вблизи Черного моря немного севернее Одессы через Бореславль, Каховку и Новочеркасск. Далее, слегка отклоняясь к северу, она достигает Волгограда, затем севернее 48° северной широты идет по границе полынных пустынь нижнего течения Волги и Урала. Потом она отклоняется еще севернее до 52° северной широты, после чего проходит южнее через Актюбинск и Тургай и, минуя каменистые участки пустынь Бетпакдалы, вновь направляется к югу к северным отрогам Чу-Илийских гор, откуда уже идет к северу, заканчиваясь у озера Зайсан.

В 1980 году, путешествуя по северному Прибалхашью, я находил каракурта на одну-полторы сотни километров севернее берегов этого озера. До сих пор там его никто не замечал, и местное население о нем ничего не знает. Уж не отражают ли эти находки наступающее потепление климата Земли, вызванное парниковым эффектом из-за увеличения углекислого газа в атмосфере, сопровождающего деятельность человека? Посмотрим, что будет дальше!

В горах, используя южные их склоны, каракурт может подниматься на высоту почти в две тысячи метров над уровнем моря. Но вернемся в Ташкент, к тем дням, когда я начал изучать этого паука…

Кишлак Мурат-Али

В работе с книгами и журналами в библиотеках города незаметно пролетела короткая южная зима. Впрочем, настоящей зимы я не почувствовал. Каждый день ласковые и теплые лучи солнца быстро растапливали небольшой, иногда выпадавший снег. Струйки воды, бежавшие с крыш, навевали ощущение необычно затяжной весны.

Николай Иванович часто болел и все же находил время для нас, своих сотрудников, внимательно следил за нашими успехами. Его мягкую и отеческую опеку чувствовал каждый. Прежде чем отправиться на полевые работы, мне предложили сделать доклад на ученом совете института о том, что я узнал о каракурте из литературы. Это была своеобразная проверка моих знаний и готовности к работе. Предстояло дальнейшее изучение каракурта. Мне выделили небольшую сумму денег, только для оплаты командировочных и одного рабочего. Посоветовали обосноваться в районном селе Пскент в пятидесяти километрах от Ташкента.

Весенний дождик расквасил желтую глинистую почву. По липкой грязи я бродил по Пскенту, разыскивая районный отдел здравоохранения, больницу и эпидстанцию. Главный врач больницы — пожилой человек с очень серьезным лицом в черной бархатной «профессорской» шапочке — сообщил мне, что укусы каракурта имеют место, в общем, по всему району, но, пожалуй, самый близкий будет поселок Мурат-Али, куда мне и посоветовал ехать. Его предложение мне понравилось, так как хотелось быть как можно ближе к природе и к месту полевых работ. Он рассказал мне, что если больного не лечит какой-нибудь местный лекарь — табиб, то привозят к нему в районную больницу. Теперь народными средствами лечения от укуса каракурта население стало пользоваться редко. К тому же каракурта все страшно боятся. В больнице же не произошло ни одного смертельного исхода, все выздоравливали.

Какими средствами лечит табиб, врач мне не сказал ни слова, быстро перевел разговор на другую тему. Это был типичный, обжившийся на одном месте человек, не без усилий заработавший авторитет среди местного населения и, судя по всему, ревниво дороживший им. Поэтому вести дальше разговор на эту тему мне показалось бестактным. По литературным данным я уже знал о всех применявшихся как у нас, так и за рубежом средствах спасения больных. Я постарался убедить доктора, что главная моя задача — изучить биологию ядовитого паука, разузнать сокровенные стороны его жизни.

Во дворе больницы я встретил парнишку лет шестнадцати. Он лихо колол дрова и с увлечением складывал их в аккуратные штабеля.