Сейчас, в разгар самых жарких летних дней, появились маленькие фаланги, крошечные, не больше таракана-пруссака. Они невероятно быстры, и поймать их пинцетом не удается. Приходилось, пренебрегая страшной молвой, утверждающей за этими созданиями опасные свойства, ловить малышей рукою.

Фаланги постарше, размером с черного таракана, медлительней и степенней своих младших собратьев, из убежища выбираются неохотно, но пинцет, протянутый к ним, воспринимают как врага, быстро и угрожающе подскакивают к нему в расчете испугать противника. Совсем большие фаланги ведут себя независимо. Пощелкивая острыми, почти черными зазубренными челюстями и, подняв кверху мохнатые, покрытые золотистыми волосками ноги, всем своим видом показывают намерение драться и отстаивать свои права.

Я бросил в большую банку двух среднего размера фаланг и поразился неожиданной быстрой реакции той, у которой брюшко было тоньше. Она мгновенно, за какую-нибудь долю секунды, напала на свою соседку, ловко вцепилась челюстями в ее горло, если так можно назвать ту часть головы, которая расположена книзу под мощными челюстями и где расположен один из мощных нервных узлов. Маневр оказался ловким и расчетливым. Несчастная жертва не успела предпринять меры обороны и, поникшая, отдалась во власть своей победительницы. А та немедля энергично заработала челюстями, принявшись уплетать свою добычу, попеременно двигая вперед и назад правыми и левыми челюстями, как заведенным механизмом, быстро расправилась с головой, а затем с неменьшим усердием принялась и за брюшко. Вскоре от добычи остались только одни кончики ног, а брюшко удачливой фаланги заметно увеличилось в размерах.

Короткая и быстрая расправа, учиненная над своим соплеменником, поразила меня. Я не подозревал, что этот очень активный хищник может с таким рвением и ловкостью заниматься каннибализмом. Тогда, желая еще раз испытать свою пленницу, я подбросил ей такую же, но с полным животиком фалангу. Сейчас, думал я, обжора мгновенно разделается с моим приношением.

Но я ошибся, мой подарок остался без внимания. Не проявляя никакой враждебности, фаланги принялись бегать по просторной стеклянной банке в поисках выхода из заточения.

Неожиданный финал опыта меня обескуражил. Когда фалангу мучает голод, она способна съесть кого угодно, лишь бы добыча была по силам. А может быть, побежденная фаланга относилась к другому виду? Но я хорошо знал эту фалангу, называлась она галеодес каспиус и была самой распространенной. Впрочем, быть может, этот вид распадался на несколько совместно обитающих и враждующих между собою рас.

Мнимый самоубийца

Попробуйте в пустыне перевернуть несколько камней. Сколько под ними окажется разнообразных жителей! Большим скопищем спрятались на день уховертки. Очутившись на свету, они, совсем как скорпионы, замахали своими клещами и стали разбегаться в разные стороны. Гладкие мокрицы уползают тихо, стараясь ускользнуть в какую-нибудь щелочку. Жужелицы стремительно бросаются в заросли трав, угрожающе раскрыв свои острые челюсти. Спокойны жуки-медляки. Лишившись убежища, они некоторое время как бы раздумывают, потом нехотя плетутся искать новое пристанище. Но если побеспокоить такого медляка, то он не спеша поднимет как можно выше задний конец туловища, низко наклонившись вперед и приняв такую смешную позу обороны, надолго замрет. Серо-желтые, мохнатые, с голым брюшком фаланги, застыв на долю секунды в нерешительности, бросаются наутек, пощелкивая своими зазубренными челюстями.

Чаще всего под камнями встречаются скорпионы. Рядом с ними не увидеть насекомых. Еще бы! Скорпион никого возле себя не терпит. Днем он спит, уложив сбоку туловища свой длинный хвост с ядоносной иглой, ночью же отправляется странствовать. Но бывает, что и ночами он домоседничает, сидит в убежище, карауля тех, кто неосторожно заберется под занятый им камень.