Вот почему псайкер и умудрился подойти так близко, что он его не заметил. Но возможно и нет. Кровавый Ангел подошел к выступающему из ниши в стене кубку и подхватил его. Вода — очищенная жидкость, регенерированная в массивных резервуарах корабля, ежедневно благословляемая корабельными сангвинарными жрецами — текла из носика, слепленного во рту херувима. Церис смочил ею ткань, которую взял с медной подставки. Он развернулся и предложил ее командиру. Рафен взял ее, не обронив ни слова.
Таков был протокол. По возвращению из колонии тау, брат-сержант и его отделение обязаны были пройти небольшой ритуал очищения, дабы изгнать влияние ксеносов и порчу Хаоса, но даже в этом случае, было бы неправильно Рафену зайти в часовню и не смочить свои бронированные руки освященной водой. Про себя он нахмурился. Ему не нужен был другой человек, дабы напомнить про это, хотя Церис не и упрекнул его. Разум Рафена действительно был неспокоен, и это подпитывало его гнев еще больше. Церис наблюдал, как он завершил краткое причастие. Белая материя в руках воина окрасилась в отвратительно буро-черный цвет, когда липкие масла и жизненная жидкость чужаков, все еще оставшиеся в шарнирах его латной перчатки, были смыты.
— Я говорил с капитаном корабля, — начал псайкер, — он получил ваши приказы, сэр. "Тихо" разворачивается.
Рафен кивнул. Пока корабль менял направление, бледный диск света, отбрасываемый на пол через иллюминатор, начал медленно перемещаться. Он отвернулся.
— Как только маневр будет завершен, передай ему приготовить судно к переходу в варп, — сержант скатал материю в шар и кинул ее ожидающему в алькове сервитору. Раб-машина поймал ткань в полете и отнес ее к каминной решетке для уничтожения.
Рафен сделал два шага внутрь, прежде чем заметил, что Церис не воспринял в его тоне подразумеваемый приказ уйти. Псайкер изучал его и сержант поймал себя на том, что в его груди заклокотало негодование.
— Ты хочешь еще что-то сказать мне? — потребовал он ответа.
— В этом нет твоей вины.
Утверждение было прямолинейным и решительным. Черты лица сержанта ожесточились.
— Ты свободен, — прорычал он, произнося слова таким образом, чтобы не возникло дальнейшего непонимания. Но Церис все еще не шелохнулся, дабы исполнить приказ.
— Ваши мысли затуманены самобичеванием, и это несет беды, сэр. Это отнимает вашу концентрацию.
— Держись подальше от моего разума, — голос Рафена стал низким и угрожающим.
— Мне нет необходимости прибегать к моим способностям, чтобы понять вас, брат-сержант. Ваша ярость столь же видна, как и эмблема Ордена на плече.
Рафен сделал шаг в сторону воина в синей броне.
— Для избранного самим Повелителем Смерти, как говорят, вам не хватает здравого смысла держать свое мнение при себе.
— Мой господин Мефистон ожидает от библиариев честности и прямоты, — ответил Церис, — он приказал мне вести себя с вами подобным же образом.
— Значит, так и поступай, — Рафен жестом указал на рампу, ведущую из часовни, — уйди сейчас же, и будь доволен, что исполнил свой долг.
Горечь окрасила его слова, сильная и неожиданная.
— Нет, — продолжил Церис, оставшись раздражающе невозмутимым, неподвижным и сконцентрированным на другом воине, — Мефистон предложил мне присоединиться к вашему отделению и помочь в миссии, и я не исполнил это.
— Миссия! — в ответ выплюнул Рафен. — Миссия провалена, Церис! Ты видел это собственными глазами! Фабий каждый раз ускользает из сетей, путает нас. Он издевается над нами и нам не остается ничего, кроме как мириться с этим!
Он отвернулся.
— И да, ты ошибаешься. В этом моя вина.
— Почему вы в этом так уверены? — спросил Церис. |