Ветер поменял направление и Рафен уловил в воздухе химическую вонь топлива.

Из-за стены полуразрушенного блокгауза виднелся верх приземистого резервуара с прометием.

Рафен нажал на спусковой крючок, болт-пистолет коротко рявкнул, Тарик тоже выстрелил — почти одновременно с ним. Он увидел яркие вспышки, когда масс-реактивные снаряды прошили защитный кожух контейнера; а потом на месте резервуара возникла огромная огненная сфера, превратившаяся в волну оранжевого пламени, которая, расходясь в разные стороны, врезалась в толпу сростков.

Обжигающая ударная волна сбросила Кровавого Ангела с платформы. Рафен был готов к этому — он лишь сжался в комок, чтобы взрыв причинил ему как можно меньше вреда.

ОРЕЛ ОБРЕЧЕННОСТИ приземлился, присел, все еще сжимая пустой болт-пистолет, словно какой-то талисман — возможно так и было, бесполезный ствол напоминал ему о настоящем оружии, которое он носил когда-то, которое было частью его жизни, как каждого воина из Адептус Астартес. Он развернул его, изучая исцарапанную, выщербленную поверхность пистолета в пляшущем, оранжевом свете пожарища. Оружие было безнадежно испорчено, если бы он передал его адептам оружейной на его родном мире, они прокляли б его за такое отвратительное обращение с духом-машины болтера. Но, даже с такими повреждениями, оно смогло выполнить свою задачу.

— Я поступлю так же, — сказал сам себе Тарик, вслушиваясь в звериные вопли охваченных паникой мутантов. Но в интонации, с которой он произнес эти слова, было больше уверенности, чем в его душе.

В густом удушливом дыму, стеной стоявшем на нижнем уровне кратера, появилась тень. Кровавый Ангел Рафен подошел к нему, кивнул и протянул руку, помогая встать.

— Пошли, — произнес он, — Байл оказался полным идиотом — решил, что легко справится с нами. Он позволил себе расслабиться, и этим очень помог нам.

Тарик принял помощь второго воина и поднялся на ноги. Он нахмурился:

— То, что ты сказал, там на платформе… хорошие слова.

Рафен покачал головой:

— Я сказал только то, что ты и так знал.

— Нет, — ответил Тарик, — ты сказал мне то, во что веришь. И, возможно, в глубине души я тоже хочу поверить в это. Но тебе нужно понять. Я покойник, Кровавый Ангел. В общем-то, не так и важно было, пристрелил бы ты меня, или нет. Я уже труп.

Его собеседник недовольно фыркнул:

— Все плохо, не так ли? Что ж, можешь говорить за себя, Орел Обреченности, а я очень даже жив и намереваюсь оставаться таким еще очень долгое время.

Он повернулся, собираясь уходить, но Тарик остановил его:

— Скажи мне, что ты имел в виду, когда говорил, что о нас не забыли? Это просто чтобы заставить меня слушать, или ты действительно что-то знаешь?

Рафен сделал паузу, затем наклонился поближе и тихим голосом заговорил:

— Вот что. Я пришел сюда не один, Тарик. Группа моих боевых братьев приближаются к этому острову по океану на корабле, который называется "Неймос". Они скоро будут здесь, в этом я уверен. И когда они придут, я хочу, чтобы это место горело и освещало им дорогу, как маяк.

— Ты с этого корабля? — спросил Астартес, — Но откуда ты знаешь, что они не отказались от этого дела?

Он поморщился:

— Дайника-5 — мертвый мир. В океане их подстерегают смертоносные, чудовищные твари. Ты не можешь знать, точно ли твои родичи доберутся сюда.

— Я знаю, — настаивал Рафен, — я верю в них, и ничто не заставит меня отказаться от этой веры.

Он пристально посмотрел на своего товарища:

— Ты ведь помнишь, что есть такая штука — вера? И она была у тебя, пока ее не отняли Байл и его палачи.

Лицо Тарика окаменело.