Черт, некстати: теперь придется топать дальше, пока эти приставучие не проедут. Вообще закон природы, проверенный эмпирическим путем неоднократно: если женщина идет одна, то каждые пять минут около нее непременно притормаживает один-два автомобиля. Кто-то молча, искательно поглядит, опустив стекло, кто-то предложит подвезти, кто-то откровенно выскажется, что именно ему нужно от этой одинокой женщины. Самое странное, что все почему-то обращаются на «ты».

Этот человек, сидевший в автомобиле, не был исключением. Только, в отличие от других, получивших отказ, он оказался еще и неотвязным.

– Ну давай, поехали с нами, – не отставал голос, с каждым словом, с каждым мгновением казавшийся ей все более гнусавым и неприятным. – Ну чо ты, а? Не пожалеешь! Скока ты хошь? Ну, чо молчишь, слышь?

Этот провинциальный говор, этот лингвистический охлос были для нее похлеще ударов кнутом, она аж передернулась, даже не скрывая отвращения, и это, кажется, не осталось незамеченным.

– Ну чо морду воротишь, чо не нравится?

Голос раздался совсем рядом, и до нее дошло, что машина остановилась и преследователь догнал ее. Через мгновение он уже схватил ее за плечо и резко повернул к себе:

– Гюльчатай, ну открой, блин, личико!

И почему она решила, что преследователь один?..

Рядом стояли трое: бледнели пятна лиц над квадратными кожаными плечами; какой-то морально-устарелый вид забубенных качков, извергнутых из чрева (кстати, не факт, что именно из чрева – но факт, что не из головы, как Зевсова дочь Афина! – а вполне возможно, простите за невольную скатологию, из анального отверстия!) перестройкой и ныне сохранившихся, казалось, только в романах Бушкова; медлительное движение челюстей, гоняющих туда-сюда во рту жевательную резинку… цивилизованные, да, уроды?.. Скажите на милость, откуда что берется?!

Кстати, а вот о цивилизованности… ее иногда просто-таки пробивали мысли, так сказать, ниоткуда: интересно, родись эти охламоны (между прочим, очень даже не исключено, что слово сие происходит от греческого «охлос», что означает чернь – ну, короче, то же, что римское «плебс») в дореволюционную эпоху, в веке этак девятнадцатом, кем бы они были? Да небось мирно пахали бы землицу и сеяли хлебушек, знать не зная, что зелень и деревянные имеют отношение не только к миру растительному… А впрочем, чужая душа – потемки, запросто могли пойти в тати нощные и разбойничать на большой дороге, как вот эти… бледнолицые, просим, конечно, прощения у Фенимора Купера и иже с ним за плагиат.

– Что вам от меня нужно? – неприветливо спросила она, мысленно обшаривая собственные карманы и прикидывая, чего есть шанс лишиться, если это и в самом деле вульгарные грабители. Мобильный забыт дома – и такое ощущение, что очень удачно забыт, денег с собой нет вообще – чтобы уберечься от искушения прервать моцион и подсесть на какой-нито общественный транспорт, а также дабы мысли не взбрело заглянуть в магазин и купить что-нибудь на ужин. Худеть, нет, надо худеть со страшной силой! Кольца и серьги она не надевала – какой смысл, если их никто не видит в темноте? – часы самые простые, жалко, конечно, с ними будет расставаться в случае чего, но тут уж как повезет, может, и не придется…

Все-таки у нее не совсем пустые карманы. Она ведь ждала чего-то в этом роде, именно поэтому…

Неужели это именно то, чего она ждала и чего боялась? Неужели оно? Вообще-то думала, что это случится иначе, не столь тривиально и пошло.

А почему иначе? Что, она имеет дело с кем-то семи пядей во лбу? Обычный охлос, как уже было подмечено. Или… не обычный? А если все вот этак примитивно обставлено именно для того, чтобы усыпить ее подозрения?

Нет уж, они бдительны, как… ну, пожалуй, как тот дяденька на ретро-переретроплакате, который призывал: «Враг не дремлет! Будьте бдительны!»

– Что вам от меня нужно?

– Да ничо, – пожал плечами гнусавый.