Реза вскочила так резко, что запуталась в одеяле, которым укрыл ее Силач. Она растолкала разбойников, окруживших Мо и Черного Принца, и бросилась к мужу. Мегги шла за ней, словно во сне. «Это слишком хорошо, чтобы быть правдой», — думала она.

На Мо был все тот же черный наряд, сшитый Баптистой. Он явно устал, но, похоже, с ним действительно ничего не случилось.

— Все хорошо, все в порядке, — услышала Мегги голос отца.

Он стирал поцелуями слезы с лица Резы, а увидев Мегги, улыбнулся ей так, словно вернулся, как в прежние времена, из обычной поездки к больным книгам, а не из замка, где его хотели убить.

— Я привез тебе гостинец, — сказал он дочери.

И лишь по тому, как крепко он ее обнял и долго не отпускал, Мегги догадалась, что Мо пережил не меньший страх, чем она.

— Отвяжитесь от него! — прикрикнул Черный Принц на своих людей, которые тесным кольцом окружили Перепела и наперебой расспрашивали, как же он сумел уйти из замка. — Скоро все узнаете! А пока выставить двойной дозор!

Разбойники неохотно повиновались. Одни уселись, ворча, у почти потухшего костра, другие разошлись по палаткам, сшитым из одеял и старой одежды, где трудно было согреться в заметно похолодавшие ночи. Мо подвел Мегги и Резу к своему коню (это была не та лошадь, на которой он уезжал), открыл седельную сумку и бережно, словно живых существ, извлек оттуда две книги. Одну он протянул Резе, другую Мегги — и рассмеялся когда дочь жадно выхватила томик у него из рук.

— Да, давно мы с тобой не держали в руках книг! — прошептал он заговорщически. — А ты внутрь загляни! Спорим на что хочешь, таких красивых картинок ты еще не видела!

Реза тоже взяла протянутую ей книгу, но даже не посмотрела на нее.

— Фенолио говорит, что этого миниатюриста использовали как приманку, — сказала она глухим голосом. — Что тебя схватили в его мастерской…

— Это был розыгрыш. Ты же видишь, ничего не произошло. А то как бы я здесь оказался?

Больше Мо ничего не сказал. И Реза не стала спрашивать. Она молча смотрела, как Мо сел на примятую лошадьми траву и потянул за собой Мегги.

— Фарид! — позвал он.

Фарид тут же оставил Баптисту, которого расспрашивал о том, что происходит сейчас в Омбре, и побежал на зов Мо. Он явно преклонялся перед героем. Мегги заметила, что и Дориа смотрит на ее отца с таким же благоговением в глазах.

— Ты не мог бы нам посветить? — спросил Мо.

Фарид опустился между ними на колени и засветил на ладонях танцующий огонек, хотя Мегги видела по его лицу, что он не понимает, как может Перепел, только что чудом спасшийся от солдат Зяблика, первым делом показывать дочери книгу.

— Видела ты что-нибудь прекраснее, Мегги? — прошептал ей Мо, когда она провела пальцем по обведенному золотом рисунку. — Не считая фей, конечно, — добавил он с улыбкой, сгоняя со страницы крылатую крошку, синюю, как небо на рисунках Бальбулуса.

Мо отогнал ее так, как это делал Сажерук — легонько подул между мерцающих крылышек, — и Мегги склонилась вместе с ним над страницами, забыв только что пережитый страх. Она перестала замечать и Хвата, и даже Фарида, который не видел ничего интересного в том, от чего она не могла оторвать глаз: буквы, прорисованные сепией так тонко и воздушно, словно Бальбулус писал их своим дыханием, драконы и длинношеие птицы, уткнувшие голову под крыло, инициалы, тяжелые от листового золота…

Слова танцевали с рисунками, рисунки пели для слов, выводя свою красочную мелодию.