– Ты чего натужился то? – заворчал было Завальнюк, но Черкиз крикнул ему срывающимся от бешенства голосом:

– Не разговаривать! Давай быстрей вяжи! Рассусоливают тут, как бабы…

Завальнюк обиженно засопел, но ничего не ответил. Борис с радостью почувствовал, что завязал он веревку всего на один узел, не перекидывая дополнительной петли. Тем легче будет перерезать веревку…

– Прощай, товарищ Черкиз, – произнес он, глядя в ненавидящие глаза, – может, еще встретимся…

Черкиз равнодушно отвернулся и пошел в сторону черного автомобиля, а Борис с Алымовым, подгоняемые ударами прикладов, поковыляли на баржу. Там творился ад.

Красноармейцы сталкивали беспомощных людей в черную ледяную воду, море кипело от барахтающихся тел. Слышались крики, стоны, ругательства, многие поминали Господа, но он, должно быть, в этот момент отвернулся и не слышал, как его молили о помощи.

– Значит, так, Петр, – вполголоса говорил Борис, – прыгаем сами ногами вперед. Под водой разворачиваемся и не выныривая плывем влево, только влево, в сторону от всех. А то заденут в воде и утопят. Ты посмотри, что делается, – просто не море, а суп какой то, кишит от людей.

– Мало мы эту красную сволочь били, – скрипнул зубами Алымов, – ох, мало…

– Не трать силы понапрасну, – спокойно посоветовал Борис, – даст Бог, выберемся, еще поборемся. Когда вынырнем, будем плыть, переворачиваясь по очереди. Грести, естественно, только ногами. Я первый внизу, потому что плаваю лучше. Медленно считай до десяти. На счет десять переворачиваемся – больше без воздуха не выдержать. А теперь запомни: нож в левом сапоге, в левом… Ты должен вытащить его, когда будешь наверху – так тебе не нужно будет думать о дыхании. Если не получится с первого раза – переворачиваемся и все начинаем заново.

– И как ты думаешь, сколько мы продержимся в такой холодной воде? – вздохнул Алымов.

– Ничего, все ж таки не Ледовитый океан, – неуверенно подбодрил Борис.

– Шевелись, контра! – орал красноармеец, размахивая винтовкой. – Все на корм рыбам пойдете!

Воздух, казалось, раскалился от проклятий и стонов.

– Пора, Петр, – сказал Борис, когда их прижало к борту, – а то еще прикладом по голове звезданут.

– Господи, спаси и сохрани! – скороговоркой пробормотал Алымов.

Они перевалились через низкий борт, одновременно вдохнули воздух и прыгнули. Сердце у Бориса зашлось в первый момент, когда тело погрузилось в воду.

«Не захлебнуться! – приказал он себе. – Не открывать рот».

Спиной он чувствовал тесно прижатую спину Алымова. Вот прошла инерция от погружения, Борис сделал движение перевернуться и обрадовался, когда Алымов поддержал его. Стало быть, с Петькой пока все в порядке, если можно употребить это выражение применительно к их положению. Он открыл глаза и увидел под водой темную громаду баржи. Шевеля ногами, стараясь не делать резких движений, чтобы не выпал нож, Борис поплыл в сторону от баржи, начав отсчет. Он почувствовал, что Алымов уловил его ритм и старался двигать ногами так же. Они двигались как сиамские близнецы, сросшиеся спинами.

Все дальше баржа, впереди спокойная темная толща воды. Выбрасываемые смертники остались в стороне. На счет «восемь» Борис развернулся, чтобы всплыть на поверхность. Неяркое мартовское солнце резануло по глазам. Несколько секунд они удержались в воде вертикально, и за это время Борис сумел оглядеться.

Баржа была близко, но вряд ли кто то заметил их головы в такой кутерьме. Борис наметил направление и нырнул под воду. Распластавшись так, чтобы тело было абсолютно горизонтально, он медленно двигал ногами, не забывая считать. Вот он подтянул левую ногу и почувствовал, как Алымов наугад шарит по сапогу.